Семь лет за колючей проволокой

Но с его, как она сказала, «бесхребетным характером» он, не выдержав трудностей, вместо того чтобы попытаться вернуться на кафедру, просто запил и в пьяном виде допустил ошибку в диагнозе, перепутал лекарство, и человек умер. С трудом удалось избежать Суда. Он запил ещё сильнее, а у них на руках — двое ребятишек. Начальство терпело-терпело, а потом и уволило за пьянство и прогулы. После долгого обивания начальственных порогов самой супругой его удалось устроить на «четвёрку»…

Я не сдержался и спросил в лоб:

— Допустим, тогда дети мешали развестись, а сейчас-то что вас удерживает рядом с этим пьяницей?

— Так люблю я его, окаянного! — с горечью воскликнула она…

Почему-то вспомнилась помощница Заместителя Министра МВД СССР Петра Олейника, майор Пронина, судьбу которой не назовёшь лёгкой. Во время Великой Отечественной войны они с мужем потеряли друг друга, и она посчитала его погибшим. А он, выйдя из окружения, попал в плен, потом бежал, создал партизанский отряд, возглавил его и доблестно громил врага до самой Победы, после которой сталинский режим мгновенно забыл обо всех его заслугах и не простил ему нескольких дней в плену. Его отправили в Соловецкие лагеря.

К тому времени Пронина стала работать в системе Главного управления лагерей, как тогда говорили, ГУЛАГа. Однажды совершенно случайно в каких-то документах наткнулась на фамилию мужа. Всё тщательно проверив и выяснив, что это действительно её муж, Пронина без каких-либо колебаний перевелась с престижной должности в Москве на должность Начальника паспортного стола в тот самый лагерь, где отбывал наказание ее муж!..

О русская женщина! Я твёрдо убеждён, что и до декабристок русские женщины проявляли свою непоколебимую верность, самоотверженную любовь и безоглядное самопожертвование. Воистину никогда не понять русскую женщину — ею можно только гордиться и восхищаться!..

А майор Пронина стала прототипом одной из героинь моих книг.

Канарис выполнил своё обещание, и после выхода из больнички меня назначили завхозом лесного отряда. Лепота! Две бригады и шнырь. Вывел бригаду к вахте и занимайся своими делами. Бригады были хорошие — постоянное перевыполнение плана, а значит, приличные заработки. Даже с вычетом «хозяйских», то есть пятидесяти процентов в пользу государства, и за питание, за робу многие получали до двухсот рублей! По тем временам сумасшедшие деньги! Но и вкалывали так, что по возвращении на зону многие даже на ужин не ходили — заваливались спать.

При всём при этом больных было мало, а если и заболевал кто-нибудь, то старался быстрее выздороветь. Почему? Кому охота делиться кровными? Такие долго не задерживались в рабочих бригадах — бригадиры моментально избавлялись от них.

Сначала моё появление в отряде восприняли настороженно: каждый в зоне знал о нашем противостоянии со «Старшим Кумом», и вдруг Канарис не только меняет своё отношение ко мне, но и назначает на «хлебное» место. Не иначе как «скурвился» Режиссёр!..

А от завхоза лесного отряда много зависит: до этого мне и в голову не приходило, какая махровая коммерция расцветала там. Чай, водка, одежда, обувь, даже питание из столовой. Мне-то думалось как: отвёл на съём бригады и — гуляй, Вася! Оказалось, что завхозу такого отряда приходится крутиться не менее, если не более тех, кто валит лес.

Завхоз должен найти общий язык со многими людьми. С прапорщиками, чтобы те не очень шмонали в отряде, с ДПНК, чтобы те закрывали глаза во время съёма и возвращения бригад. При выходе из зоны выносились разнообразные поделки, за которые вольнонаёмные платили деньгами, чаем или водкой. И всё это нужно пронести при возвращении в зону.

Есть два пути: либо финансовая заинтересованность, либо хорошие взаимоотношения. У предыдущего завхоза, загремевшего в ПКТ, потому что подрезал бригадира — что-то не поделили, — вот у него «все было схвачено». Как говорится, он был проверенным, то есть своим…

А тут новый завхоз, да ещё назначенный «Старшим Кумом». С подозрением на меня посматривали даже менты, что говорить о бригадирах? Я понимал: если резко что-то не предпринять, то со мною быстро разделаются — подставить завхоза проще пареной репы. Позвал к себе в каптёрку наиболее уважаемого бригадира Загоруйко Семёна из Могилёва — от его слова многое зависело… Тракторист в миру… Десять лет за двойное убийство: Председателя колхоза, которого застукал со своей молодой женой, а потом и её, заявившую, что крутила с Председателем ещё до свадьбы.

Строгий режим он получил потому, что уже тянул срок в три года по «хулиганке». Кряжистый, с мощными руками, дерзкий и независимый, он напомнил мне Бурцева, бригадира пожарной части с «пятёрки».

Интуитивно я понял, что с ним нужно разговаривать прямо и откровенно:

— Чего тебе, Режиссёр? — грубовато спросил он.

— Хочу снять напряжёнку между нами…

— С чего ты взял, что меж нами напряг? — усмехнулся бригадир.

— Не нужно крутить, Сёма!

— Ты базар-то шлифуй! — повысил голос Загоруйко. — Давно по башке не получал?

— Получал, — спокойно ответил я. — Но многие за это уже получили своё сполна, а другие ещё получат.