Семь лет за колючей проволокой

— Приходилось, — кивнул я, потом достал «заварку» и протянул завхозу: — Лёш, замути — за чифирем и душа раскрывается…

— Да у меня «индюха» есть.

— Так и это «индюха», вышак (то есть высший сорт].

— Отлично, у меня первый, смешаем, — невозмутимо проговорил Корнеенко. — Пойду бадейку сполосну… — Он взял литровую стеклянную банку и вышел.

— Времени мало, скажу главное! — торопливым шёпотом начал я. — Менты узнали про анашу, вот-вот явятся со шмоном!

— Понятно! — Алик-Зверь наморщил лоб, но ничего в голову не приходило.

Вернулся встревоженный Корнеенко.

— Менты к нам, толпою! — Он поставил банку с водой на стол.

Мы с Аликом переглянулись, я чуть заметно кивнул и спокойно включил кипятильник. Бывают экстремальные ситуации, когда понимание приходит моментально.

— Иди встречай гостей! — весело сказал Алик завхозу.

Догадался Лёша о чём-либо или в силу своего невозмутимого характера не захотел встревать и потому без слов вышел.

— Где анаша? — спросил я.

— Здесь!

— Давай сюда! — Я скинул телогрейку.

Алик открыл свой шкафчик и вытащил внушительный пакет. Он оказался больше, чем я думал, но отступать было некуда. Я снял с себя и куртку. Потом бросил пакет с анашой на пол, потоптал его, чтобы сделать потоньше. На всё это ушло не более минуты. Затем приложил пакет к животу, под рубашку, и затянулся ремнём, старательно втягивая живот в себя. Всё бы хорошо, но в районе груди пакет ощутимо топорщился.

— Ремень есть? — спросил я.

Алик выдернул из брюк свой ремень и помог затянуть на груди. Когда я напялил куртку и застегнулся на все пуговицы, Алик критически осмотрел меня.

— Может, телогрейку наденешь? — спросил он.

— Менты сразу рюхнутся: зашёл в гости чифирнуть, а сижу в телаге, подозрительно…

— Как знаешь, — вздохнул он. — Может, стоит мне слинять отсюда? — спросил он.

— Только не сразу в секцию, в туалет иди!

Он быстро вышел, и в тот же миг мощный кипятильник сделал своё дело — вода закипела. Я выключил его, вытащил из банки, засыпал заварку и прикрыл крышкой. Увидев на столе журнал «Огонек», принялся его листать. Сердце было готово выскочить из груди, а в висках стучали маленькие молоточки. Я не различал, что писали в журнале, мысленно просил Бога о двух вещах: «Господи, пусть менты не увидят Алика, выходящего из каптёрки завхоза! И пусть менты не шмонают меня!»

Я повторял и повторял это заклинание до тех пор, пока в каптёрку не вошёл Корнеенко в сопровождении «Старшего Кума» и зама по режиму.

— А ты что здесь делаешь, Доценко? — подозрительно спросил зам по режиму.

— Зашёл к дружбану «чайковского» попить. Нельзя, что ли? — ответил я, нагловато глядя в глаза «Старшего Кума».

— Чаёк придётся перенести на другой раз, — ответил Канарис. — Идите к себе в отряд.

— Как скажете, вы Начальник! — без намека на иронию проговорил я и потянулся к телогрейке: пакет предательски захрустел.

Лоб мгновенно покрылся испариной — казалось, хруст был таким громким, что его невозможно было не услышать.

Заметив моё состояние, зам по режиму спросил:

— Что это с тобой, Доценко?

— Знобит немного, — как можно спокойнее ответил я с облегчением — кажется, хруста никто не услышал.

— Вы что, простужены? — участливо поинтересовался Канарис.

— Есть немного.

— Тогда в санчасть!

— Ничего, чайку попью и спать, пройдёт!

— Надеюсь.

Застегнув телогрейку, я медленно вышел и только за дверью перевёл дух и заметил, что от постоянного втягивания живот даже заболел. Но это показалось таким пустяком, что я довольно усмехнулся. Кажется, я, отвечая на вопрос зама по режиму, точно сыграл на их противостоянии с Канарисом. Теперь пришла уверенность, что заму по режиму ещё не раз отрыгнется его прокол. И более всего не позавидовал стукачу, сообщившему «ложную» информацию…

Попросив своего шныря проконтролировать, когда менты угомонятся, я закрылся в каптёрке и прилёг на свою кровать, чтобы успокоить взбунтовавшиеся нервы. Только оставшись один, я понял, какой опасности подвергался. Найди менты у меня анашу, и моё положение на зоне круто изменилось бы, не помог бы даже и Канарис. Да и братва, потерявшая столько анаши, вряд ли бы простила. Почему-то тогда мне не пришло в голову снять с себя опасный груз и запрятать куда подальше. Вероятнее всего, сейчас я бы так и поступил, но тогда… То ли стресс, то ли организм просто требовал передышки — я просто провалился в глубокий сон без сновидений…

Глава 21 Реабилитация

Исповедь себе устроил
Перед собой, как пред попом,
Как перед смертью, перед боем,
Как у любимой под окном.
Я не читал себе молитвы,
Церковных гимнов я не пел.
И, как один на поле битвы,
Свою дорогу оглядел…

Проснулся от громкого стука в дверь.

«Менты?!» — подумал я с ужасом, ругая себя за то, что не избавился от пакета.

Но предпринимать что-либо было поздно. Будь что будет!

Открыл дверь, готовый ко всему, и увидел взволнованные глаза шныря.

— Я уж думал, дверь взламывать придётся, — сказал он.

— Почему?