Семь лет за колючей проволокой

— Угрожаешь? — набычился Семён.

— Просто отвечаю на твой вопрос!.. Вы думаете, что Режиссёр «ссучился», не так ли? Гнобил его «Старший Кум», гнобил, а тут раз и назначил завхозом, что-то здесь нечисто…

— А что, не так, что ли? Сам-то что бы подумал?

— Вероятно, так бы и я подумал.

— Видишь? — перебил он.

— Да, подумал бы, но только в первый момент, а потом бы я подумал о другом, — рассудительно проговорил я.

— И о чём же? — язвительно спросил Загоруйко.

— Прежде всего, задал бы вопрос: с чего это Режиссёр, отчаливший более двух третей срока, постоянно боровшийся с ментами, скинувший на предыдущей командировке самого «Хозяина», вдруг стал бы кенто-ваться со «Старшим Кумом»?

— Я думал, что про «Хозяина» — сказка, выдумка, — заметил бригадир. — Но это совсем ничего не доказывает, — неуверенно добавил бригадир.

— Допустим. А то, что ко мне с уважением относятся авторитетные Воры?

— Тогда было за что, а сейчас мог поменяться, — всё ещё возражал Семён.

— Что ж, и в этом есть своя логика, — согласно кивнул я.

— Хочешь мой совет? — деловито спросил он.

— Ну.

— Спокойно, по-хорошему сдёрни с отряда.

— И никакой альтернативы?

— Чего? — не понял он.

— Говорю, неужели нет другого пути?

— Ты же неглупый парень, неужели не понимаешь, что никто тебе не сможет довериться — вдруг сдашь «Старшему Куму»?

— А если доверишься ты, другие поддержат?

— Поддержат, но я-то не собираюсь верить тебе, — прямо сказал Семён.

— Дай мне слово, что сказанное сейчас тебе останется между нами?

— При одном условии: если это не повредит кому-либо, — заметил бригадир.

— Конечно!..

— Тогда даю!

— Тебе не приходило в голову, что я заставил Канариса отстать от меня?

— Ты — Канариса? — Семён хохотнул.

— Помнишь Симонова, что возил «Хозяина»?

— Санька, что ли? Конечно, помню… Нолмальный палень, — похоже, изобразил он Александра. — Но он-то причём здесь?

— А помнишь ту «Волгу», на которой он ездил?

— Которую утопил, что ли?

— Не утопил он её — на ней сейчас ездит Канарис.

— Да ладно! — не поверил бригадир.

— Век воли не видать! Канарис подбил Санька, и тот за два месяца свободы всё это и подстроил…

— Да ты что? А я, помню, подумал ещё: чего это его раньше на два месяца выпустили?

— Теперь тебе всё понятно?

— Ну, Режиссёр, ну ты и жук! — Он одобрительно похлопал меня по спине. — Держи пять, уважаю!

— Отдашь десять! — ответил я присказкой Лёвы-Жида, пожимая руку Семёна. — Поможешь?

— Без базара…

Уже на следующий день поначалу второй бригадир и ребята, потом и прапора изменили своё отношение ко мне, и всё покатило нормальным чередом. Причём торговля пошла так бойко, что в других лесных отрядах стали завидовать, а зависть — мерзопакостное чувство.

Короче говоря, продержался я на этой должности месяца три: меня «запалил» с водкой зам по режиму, который шустро подписал у «Хозяина» мою «пятнашку», меня кинули в ШИЗО, а завхозом назначили другого. На этот раз пятнадцать суток сиделось нехило: каждый день меня подогревал Семён — то чайку закинет, то сигарет, да и жратва носилась и в «нелётные» дни.

На двенадцатый день навестил Канарис: видимо, боялся, что моё письмо опоздает.

— Жалобы есть? — участливо спрашивал он, заглядывая в каждую камеру ШИЗО; когда же зашёл к нам, настороженно взглянул на меня, задавая тот же вопрос.

— Всё нормально, Начальник! — заверил я. — Скучно здесь.

— Утро вечера мудренее, — проговорил «Старший Кум», и в тот момент я не понял, о чём это он говорит.

Всё прояснилось на следующий день. Оказалось, что «Хозяина» вызвали на какое-то совещание в Москву, чем и воспользовался Канарис, сократив срок моего пребывания в ШИЗО. На этот раз, не мудрствуя лукаво, он назначил меня завхозом первого отряда. Кто не знает, в первом отряде числятся все, кто работает в хозяйственной обслуге, от шныря в ШИЗО до Старшего нарядчика колонии. И, конечно же, этот отряд был под негласным началом «Старшего Кума». Без его ведома даже «Хозяин» старается не определять туда осуждённых. В связи с тем, что в первом отряде числится много блатных, у которых на рабочих местах имеются не только койки, но и отдельные комнаты, ночью пустовало более половины шконок.

Первый отряд, как нетрудно догадаться, находился на привилегированном положении: менты, если завхоз не наступил на больную мозоль заместителю Начальника по режиму, редко шмонают. А если и шмонают, то для проформы: кто ж захочет по собственной инициативе перекрывать финансовый ручеек? Если в лесных отрядах «торговля» идёт через вольнонаёмных работников и прапоров, то в первом отряде всё гораздо серьёзнее: там «в делах» вплотную замешана почти вся администрация.