Семь ночей в постели повесы

– Ну нет! – Ее улыбка была провоцирующей. И когда она научилась так улыбаться? Девушка, прибывшая в Крейвен, была хрупким розовым бутоном, душистым и многообещающим. Сегодня Сидони – полностью распустившийся цветок, сочный и сладко пахнущий. – Только не сейчас, когда ты в полном моем распоряжении.

– Помилосердствуй, anima mia.

Он еще никогда ее так не называл, хотя это правда. Она – его душа. Завтра она уедет и заберет его душу с собой. Да поможет ему бог.

Оседлав его, Сидони застыла над ним, подняв юбки на талию и предлагая ему мучительно-сладостное зрелище темных завитков, скрывающих ее женственность. Осознание, что она вот-вот сделает, хотя этой позы она еще не пробовала, врезалось в него как топор. Во рту пересохло. Перед глазами поплыло.

И неудивительно. Вся его кровь до капли устремилась к паху.

Ее мускусный запах возбуждал, хотя он не касался ее. Сидони тоже была возбуждена. Она положила ладонь ему на грудь, потом медленно опустила таз, другой рукой направляя его в свое тело. Осторожно взяла в себя кончик, и он протяжно застонал, когда она остановилась. Ему хотелось, чтобы она вобрала в себя его целиком, но она приподнялась, скользкой щелкой дразня разбухшую головку.

Ведьма дразнила его всю ночь, больше ему просто не вынести. Это бесчеловечно, а он всего лишь простой смертный. Перед ним замаячила унизительная вероятность кончить на постель.

– Сидони.

Имя ее прозвучало сдавленным протестом. Он заизвивался в своих путах, неуклюже приподнимая таз. Ему уже было не до тонкостей. Боже правый, ему уже было вообще ни до чего. Пожалуй, это хорошо, что она все еще в своем красном платье. Если бы она была обнажена, он бы уже давным-давно лишился рассудка.

А она по-прежнему держалась с ним врозь. Нехорошая девчонка! Раз, второй он дернулся вверх, и каждый раз она оказывалась слишком далеко, чтобы он почувствовал ее жар. Она засмеялась низким довольным смехом. Глаза ее казались почти черными. Эти игры действовали воспламеняюще и на нее тоже.

– Черт тебя побери, Сидони, – прохрипел он. – Тебе это доставляет удовольствие?

– О да. – Она опустилась опасно низко.

На этот раз соблазнительное движение бедер омыло его жидким жаром. Сквозь гулкие удары сердца он услышал ее стон. Рука стиснула поросль у него на груди, когда она взяла его в себя глубже. Дрожа от неопределенности, он ждал, что она ускользнет назад.

На глубоком вдохе она опустилась ниже, издав протяжный стон наслаждения.

– Господь Всемогущий, – выдохнул он, когда со всех сторон его окутало восхитительное тепло.

Эти ощущения превосходили его опыт. Напряженное ожидание вознесло на такую высоту, где он уже не чувствовал связи с землей. Сидони завладела всем его телом. Удовольствие растеклось от подошв до кончиков волос. Она навсегда оставила на нем свой след, более глубокий, чем шрамы, уродующие лицо. Каждая клеточка пела ее имя.

Когда Джозеф достиг пределов своей сдержанности, с Сидони произошло то же самое. Она рябью всколыхнулась вокруг него, и тело его дико сотрясалось с каждым изысканно законченным отрезком отступления. Она опустилась еще раз и вобрала его всего. Он охнул, и легчайшее смещение породило новые содрогания. Она вздохнула с невыразимой радостью. Его взгляд прояснился. Прекрасное лицо, отрешенное выражение, пылающие губы и щеки. Его страх лишал его так многого. Повязка на глазах не позволяла видеть все это. Он и не знал, что теряет.

Соски ее распутно прижимались к корсажу. Руки Джозефа были бесполезно сжаты над головой. Черт, она должна развязать его. Ему больше не вынести невозможности прикоснуться к ней. Но прежде чем он успел выразить это требование словами, она отступила, на этот раз с меньшей сдержанностью. Потом со сдавленным вскриком резко опустилась, и все вокруг вспыхнуло ослепительным пламенем.

Глава 21

Когда Сидони вернулась на землю после той ошеломляющей кульминации, она чувствовала себя настолько обессиленной, будто в одиночку перекидала целую гору земли лопатой. Она с трудом наскребла в себе сил, чтобы развязать Джозефа и стащить платье через голову. Потом свернулась в его объятиях и провалилась в забытье.

Сейчас, пробудившись ото сна, Сидони чувствовала тепло и полную удовлетворенность. Ожидание, которому она подвергла Джозефа, едва не убило ее саму, но оно того стоило. Он стал целиком и полностью ее. Она знала, что на вершине наслаждения его постоянное восприятие шрамов, отличающих его от других мужчин, исчезло, растворившись в слепом восторге. Она так жаждала хотя бы на время избавить его от этих мук. И глядя ему в лицо, когда он затерялся в ней, Сидони поняла, что ей это удалось.

Она не шевелилась, боясь потревожить Джозефа. Потом до нее дошло, что ее теперешние приятные ощущения исходят от поглаживаний по спине. Он гладил ее, как кошку, и как кошка, она потянулась и довольно замурлыкала, наслаждаясь тем, как его рука скользит по ее коже.

– Я долго спала? – Голос ее прозвучал сипло, как будто она долго не разговаривала. Или кричала на пике наслаждения.

– Недолго, – пророкотал он у ее уха.