Семь ночей в постели повесы

Наверху последнего лестничного марша Уильям повернулся с ухмылкой превосходства на разбитой физиономии.

Теперь, когда он немного пришел в себя, к нему вернулась его природная заносчивость.

– Что ж, торжествуй пока, ублюдок. Потаскушку можешь оставить себе, но ни один суд не заберет у меня жену. А когда я расскажу о нездоровом пристрастии леди Холбрук к азартным играм, у меня будет причина засадить ее в сумасшедший дом.

Сидони от ужаса даже пошатнулась. Каждый раз, когда она думала, что измерила до самого дна подлость и низость Уильяма, он опускался еще ниже. Он говорил, что объявит Роберту сумасшедшей точно таким же тоном, каким приказывал утопить лишних щенков в ручье.

– Ну мы еще посмотрим, кто выиграет в этом сражении, – мрачно отозвался Джозеф, вскинул пистолет с нескрываемой угрозой. – Излишняя самоуверенность всегда была твоим недостатком.

– Какой подходящий конец для прекрасных сестер Форсайт! – Глаза Уильяма сверкали злобой, когда взгляд его прошелся по Роберте и Сидони. – Одна – шлюха ублюдка, вторая – гниет в собственных отбросах в Бедламе.

Побелев лицом, Роберта вырвала руку у Сидони и стояла, дрожа всем телом, под мужниными издевками. Как невыносимо Сидони было видеть, во что превратили ее сестру восемь лет брака с Уильямом! Она повернулась и заговорила с ней спокойным ровным голосом:

– Он не может этого сделать, Роберта. Ему просто хочется отыграться. Он – беззубый тигр.

Уильям засмеялся и угрожающе покачался на пятках.

– Беззубый тигр, вот как? Что ж, поглядим, поглядим.

– Я не сумасшедшая! – визгливо закричала Роберта, обхватив себя руками. Взгляд ее был сосредоточен на Уильяме. – Ты не можешь упрятать меня в дурдом.

– Еще как могу, моя алчная голубка.

– Леди Холбрук, не слушайте его. Он знает, что проиграл, – мягко проговорил Джозеф. Сидони взглянула на него с признательностью, но Роберта, похоже, не слышала.

– Проиграл? Да ну? – противно ухмыльнулся Уильям, попятившись от пистолета Джозефа, и высокомерно упер руки в бока.

– Я не позволю тебе упрятать меня в психушку! – выкрикнула Роберта уже решительнее и осмелилась сделать шаг к мужу. Она стиснула руки в кулаки и держалась с таким вызовом, какого Сидони уже очень давно не видела.

Губы Уильяма скривились в такой приторно-снисходительной улыбке, что у Сидони скрутило желудок. На окровавленной физиономии это выражение было омерзительным.

– У тебя не будет выбора, дорогая.

Роберта сделала еще один неуверенный шажок.

– Нет, будет, подлый ты негодяй!

Уильям снова засмеялся резким неприятным смехом.

– Бог ты мой, неужто ты наконец взбунтовалась? Кто бы мог подумать! Правда, если бы эта тварь, мой кузен, не размахивал пистолетом, ты бы не была такой смелой, не так ли, моя прелесть?

Заметив вызывающий блеск в глазах Роберты, Сидони напряглась от нехорошего предчувствия. Если она подойдет слишком близко, не ударит ли ее муж?

– Да, мне недоставало смелости, Уильям, – призналась Роберта. Щеки ее пылали от унижения. – Когда-то мне было не занимать смелости, но ты выбил ее из меня.

– Отвешивать тебе тычки и затрещины было так весело. Какая жалость, что ты так и не научилась послушанию. Когда вернешься, мы это исправим, до того как я до конца дней упеку тебя в сумасшедший дом.

Роберта со свистом втянула воздух, а потом с молниеносной быстротой метнулась вперед и со всей силы толкнула Уильяма в грудь.

– Так жарься ж ты в аду!

– Ах ты, сучка… – Уильям взмахнул руками, балансируя на краю лестницы. Не удержав равновесия, схватился за грязные юбки Роберты, порвав тонкий муслин.

Роберта отскочила, уклоняясь от его цепляющихся рук. На долю секунды Уильям закачался на краю, тщетно пытаясь ухватиться за перила.

Сидони оцепенела от ужаса. Джозеф прыгнул, чтобы предотвратить неизбежное падение, но с разъяренным воплем Роберта снова толкнула мужа.

На этот раз Уильям окончательно потерял равновесие и со сдавленным вскриком покатился вниз по лестнице.

Глава 25

Казалось, целую вечность Сидони слышала это кошмарное «бум-бум-бум» громоздкого тела Уильяма, ударяющегося о каждую ступеньку. Когда он наконец грохнулся у основания лестницы, этот звук прокатился как крик.

Джозеф кинулся вниз, перескакивая через ступеньки и на ходу засовывая пистолет в карман. Он склонился над кузеном, проверяя пульс на шее. Роберта застыла на лестничной клетке, не отрывая взгляда от распростертого внизу тела мужа.

– Джозеф! – крикнула Сидони, перегнувшись через перила.

Джозеф поднял голову, лицо его было суровым. В свете высоких окон шрамы его резко выделялись.

– Он мертв.

Сидони поняла, что Уильям действительно мертв, как только увидела его неестественно вывернутую шею. Не падение убило его, а неудачное приземление. От силы удара хрупкие кости у основания черепа, должно быть, сломались. Врага Джозефа больше нет. Уильям больше никогда не ударит Роберту, и его сынишки больше не будут кричать от страха по ночам. Наверное, Сидони следовало бы чувствовать что-то большее, чем оцепенение, но, глядя на неподвижное тело Уильяма, она не ощущала ничего, не считая мрачного предчувствия, что все их беды еще впереди.