Семь ночей в постели повесы

– Знаю, но нельзя. – У нее не было большого желания продлевать жалкую жизнь Уильяма, но она не могла позволить Джозефу убить его. – Он того не стоит. Даже после того, что сделал тогда с тобой.

– Черт, плевать мне на это. – Наконец он посмотрел на нее, и в глазах его вспыхнула с трудом сдерживаемая агрессия. – Никто не смеет тебя и пальцем тронуть, пока я жив!

От потрясения сердце ее с силой ударилось о ребра. Джозеф дрался с Уильямом не из-за того, что случилось в Итоне, а потому, что тот ударил ее. Он защищал ее, а не мстил за причинное ему когда-то зло. От прилива эмоций, которые выходили далеко за пределы простой признательности, у нее голова пошла кругом. В детстве ее защитником была Роберта. Но с тех пор она вела свои сражения в одиночку.

– Спасибо, – прошептала она, понимая, как мало этого слова, чтобы выразить все, что она чувствует. На минуту забыв, что они не одни, она поднесла его руку к губам и благоговейно поцеловала разбитые костяшки. – Но ты не можешь убить его.

С этим поцелуем нечеловеческий холод медленно ушел из глаз Джозефа. Слава Богу. Он снова стал похож на того мужчину, которого она знает. Один прерывистый вздох – и Сидони почувствовала, как сжатая внутри него пружина напряжения расслабилась.

– Как пожелаешь.

Она на миг прикрыла глаза от головокружительного облегчения. Дрожащей рукой потянулась стереть тонкую полоску крови с его лица. Потом неохотно отстранилась и прохромала туда, где, съежившись, сидела Роберта и тихо всхлипывала. Она присела на корточки рядом с сестрой и обняла ее за вздрагивающие плечи.

– Все будет хорошо, Роберта.

Джозеф непререкаемым тоном обратился к Уильяму:

– Я хочу, чтоб ты покинул этот дом…

Уильям волком посмотрел на Джозефа и презрительно засмеялся, потом мазнул рукавом по лицу, стирая текущую кровь.

– Это мой дом, дерьмо ты собачье, как бы тебе ни хотелось, чтобы это было не так.

Красивый рот Джозефа скривился в волчьей ухмылке, в которой в равной мере было и пренебрежение, и презрение.

– Оставь себе свое барахлишко, кузен. Долго оно у тебя не задержится – кредиторы уже наступают тебе на пятки. Домов ты не лишишься, они неотчуждаемы, как мы оба знаем. Но ты лишишься всего остального, включая леди Холбрук.

– Черта с два! – Уильям с трудом поднялся на ноги, тяжело опираясь о полки. Он сверлил Джозефа злобным взглядом, сжимая и разжимая кулаки в бессильном бешенстве. – Роберта моя жена! Какой ты храбрый с пушкой в руках, дружок, – презрительно скривился Уильям, и только тогда Сидони заметила, что у Джозефа в руке маленький пистолет с инкрустированной жемчугом рукояткой.

– Не храбрее, чем ты с армией малолетних хулиганов, помогавших тебе справиться с десятилетним мальчишкой. Неудивительно, что ты докатился до избиения женщин. Ты всегда выбирал противников, которые не могли ответить тебе ударом на удар. – Он посмотрел мимо Уильяма – туда, где Роберта с Сидони сидели, прижимаясь друг к другу. – Леди Холбрук, вы пойдете со мной? Я забираю мисс Форсайт в Ферни.

– Если ты пойдешь с этой свиньей, то больше никогда не переступишь порог этого дома, грязная шлюха! – зарычал Уильям на Сидони.

– Веди-ка себя поучтивее. – Джозеф угрожающе поднял пистолет.

Сердце Сидони тревожно екнуло. Ледяной озноб прошиб ее, когда она вспомнила ярость в глазах Джозефа, когда он стоял над Уильямом. Потребовалось бы совсем немного, чтобы Джозеф нажал на спусковой крючок.

Целясь в Уильяма, он шагнул к Роберте и протянул руку:

– Леди Холбрук?..

Роберта поднялась на ноги с помощью Джозефа и тут же выдернула руку. Округлившимися глазами, в которых плескалась паника, она следила за Уильямом, как мышь следит за змеей. Боже праведный! Уильям запугал Роберту до такой степени, что она не ухватится за возможность сбежать даже теперь. Как это часто бывало, раздражение Сидони на сестру перешло в жалость.

Джозеф протянул руку Сидони.

– Мисс Форсайт?..

– Мы не можем оставить ее. – Сидони поднялась с помощью Джозефа и посмотрела на Роберту. – Он ее убьет.

– Я хочу, чтобы ты убрался из моего дома, паршивый ублюдок, – прорычал Уильям из другого конца комнаты.

– С превеликим удовольствием. Проводи нас, – отозвался Джозеф.

Уильям скривил губы с бесполезной издевкой.

– Сначала я провожу тебя в ад.

– Постыдись, кузен, здесь же присутствуют дамы. – Джозеф показал на дверь пистолетом: – Прошу.

Уильям так побагровел, что, казалось, его вот-вот хватит удар. Фиолетовая вена пульсировала на виске, а неподбитый поросячий глаз сузился от ненависти. Но деваться было некуда, и он, хромая, заковылял к двери.

– Пойдем, сестра, – мягко произнесла Сидони. – С нами ты будешь в безопасности.

– Я не уверена. – Стеклянный взгляд Роберты не отрывался от широкой спины мужа, когда тот проходил в дверь.

Сидони отошла от Джозефа, чтобы взять дрожащую руку Роберты.

– Тебе нельзя оставаться. Ты же знаешь, что он сделает.

Сестра смотрела на нее так, словно смысл слов не доходил до нее. Потом кивнула и послушно пошла следом за ними из детской. Два пролета вели вниз к лестничной площадке над передним холлом.