Семь цветов радуги

— Ну, девчата, — со смехом сказала Стеша. — Матери нам песни петь наказывали, да только жалостливые и протяжные. Фрося, запевай.

— Да что ты, милая! — сощурив маленькие глазки, рассмеялась Фрося. — Мне-то жалостливые? Адрес не тот.

— Тогда ты запевай, Нюра! — скомандовала Стеша. — Совсем жалостливую, чтоб за сердце хватала.

— Непривычно, Стешенька, вот разве Сима поможет. Она у нас печальница.

— Была когда-то, — возразила Вороненок, — теперь вылечилась. А свадебных песен я не знаю. По радио их не слышала.

— Как хочешь, Оленька, — Стеша театрально поклонилась Ольге в пояс. Никудышных ты выбрала подружек. Не умеем мы тебя по старым обычаям провожать. Жалостливых песен не знаем. Гляди на эту подружку, — указала она на Фросю: ей бы только зубы скалить…

А ну-ка, девушки, а ну, красавицы,
Пускай поет о вас страна,

— звонко затянула Фрося. Девчата подхватили. Песня разрасталась все шире и шире. Ей уже тесно в комнате Ольги.

Словно сама собой распахнулась дверь. За ней, смущенно переминаясь с ноги на ногу, стоял Кузьма.

Песня сразу оборвалась. Девушки даже привстали от удивления.

— Вам чего? — павой выплыла из-за стола Стеша, медленно направляясь к Тетеркину.

— Просто так… Зашел. — Кузьма искал глазами Ольгу.

— Удивительно, как это женихи вежливости не понимают. — Стеша пожала плечами. — Слушайте радио. Вам скажут, когда приезжать. До скорого свидания.

Она грациозно склонила голову и закрыла дверь. Девушки помогали Ольге собираться на ее праздник. Что-то подшивали, что-то гладили и все время пели. Всякие песни, и немного грустные, про одинокую гармонь, и про стежки-дорожки. Пели про то, как летят перелетные птицы, пели о счастье и о Москве.

Ровно в четыре часа, когда стали надвигаться синие зимние сумерки, по радио сообщили, что гости уже ждут молодых в колхозном клубе. Это было сигналом, по которому Кузьма со своими товарищами вскочил в широкие сани-розвальни и помчался к дому Ольги.

Анна Егоровна не поскупилась. Она отдала на этот день всех колхозных коней. По старому русскому обычаю, запрягли тройки. Ленты и цветы запестрели в гривах.

Ольга с подругами вышла на крыльцо. Она была одета в белую меховую курточку. На голове такая же пушистая шапочка.

По цветному, нарисованному на плотном снегу ковру она прошла к саням, приветливо улыбнулась товарищам жениха, поклонилась матери и подругам, затем села в сани рядом с Кузьмой.

С гиканьем и свистом летели тройки. Под звуки баянов кони мчали свадебный поезд через деревню.

Дорога к сельсовету слишком коротка, поэтому по заранее разработанному маршруту тройки вынеслись за деревню, потом по хорошей дороге обогнули холм, где уже зажглась комсомольская звезда, и только тогда направились к сельсовету.

Такой свадьбы никогда не видели в районе. Десятки троек и парных запряжек, шесть легковых автомашин, грузовик с оркестром — все торопились догнать резвую упряжку с молодыми.

Еще издали на снежном холме Ольга увидела приветственную надпись. Огромные пестрые буквы ярко горели на снегу. Друзья поздравляли бригадира ОКБ. Вверху на холме горела ее счастливая звезда.

В сельсовете во время церемонии было торжественно и тихо. Елочные гирлянды над столом светились разноцветными лампочками.

Откуда-то издалека доносилась суровая и торжественная музыка. На темном костюме председателя сельсовета Костюкова блестел орден Ленина. Костюков смотрел своими спокойными серыми глазами на молодых супругов, словно ободряя их на долгий счастливый путь.

Люди стояли молча плотной стеной, занимая почти весь зал заседаний, и только возле стола председателя образовался свободный полукруг. Председатель поздравил новобрачных.

— Перед лицом всех собравшихся здесь граждан нашего великого советского государства, — сказал он, — перед лицом строителей нового, коммунистического общества протяните друг другу руки в знак крепкого и нерушимого семейного союза.

Кузьма сжал руку Ольги, затем вопросительно посмотрел на Костюкова, привлек Ольгу к себе и крепко поцеловал в губы.

Замигали лампочки в елочных гирляндах, распахнулись двери. Загремел оркестр, но звуки его потонули в криках приветствий и шуме рукоплесканий. Молодым подали бокалы с шампанским, заставили выпить вино до конца, чтоб горя не оставалось на дне.

Ольга и Кузьма спускались по широкой каменной лестнице. Под ноги им бросали зеленые ветки и живые цветы. Чуть ли не все цветы из подземной оранжереи срезали ребята для праздника Ольги. Цветы падали на снег и, падая, вспыхивали, освещенные лучом прожектора.

В ярком свете огней праздничные флаги трепетали, как языки пламени. Славно поработали колхозные электрики для этого дня. От них не отстал и Сергей Тетеркин: не успел тронуться свадебный поезд, как в вечернее небо взлетели ракеты.

Задрав голову вверх, смотрел Сергей на свое искусство. Целую неделю клеил он картонные трубки, набивая их горючими смесями.

Эх, не было сейчас рядом с ним Димки Багрецова, он бы прочитал из Маяковского что-либо подходящее к этому случаю.