Семь жизней. Рукопись неизданного романа

Наташа чётко уловила эту зарождавшуюся конфронтацию между Пашкой и волосатым. Ей не раз приходилось видеть такие зародыши. Она поспешила внести немножко женского такта, то есть нежности, воспользовавшись своей, чаще всего безотказной, обаятельностью.

Без сомнения, ей было абсолютно до фени относительно Алика, незнакомого и несимпатичного человека, но, зная Пашку, она боялась за возможные последствия этой конфронтации. Всё-таки в данном случае ей совсем не хотелось бы, чтобы Пашка получил достойного соперника, а волосатый выглядел устрашающе. Мало ли что у него на уме. Короче, Наташа хотела уберечь Пашку от столкновения с подозрительным Аликом, и потому относительно последнего пустила в ход обычное женское оружие. Скокетничала:

– Буду.

– Почему нет? – Пашка посчитал пластиковые стаканчики, разбросанные по столу. – Пять. Чё, бомж, что ли, один стакан загадил, на?

Мужичонка зашевелился и, приподнявшись, пролепетал:

– Сынки, я не бомж. У меня в Брехаловке дом.

– Ну а чё ты тогда тут разлегся, на? – рассмеялся Пашка.

– Сейчас пойду домой. Я тут от дождя… А потом вот с ребятами выпил и сморило.

– «Сморило»! – передразнил его Пашка и велел Алику: – Ладно, наливай, а я из горла буду.

Мужичонка сию же минуту вскочил, вытащил из сумки, висевшей у него через плечо, маленькую бутылку водки, подбежал к столу с выпученными глазами и, некоторое время беззвучно пошевеля губами, будто стараясь что-то эдакое родить, наконец, разродился:

– А можно, ребята, я с вами тоже выпью немножко? Я, знаете, как люблю молодёжь!.. Вон и девочка у вас какая красивая сидит.

К чему он про «девочку» ввернул, непонятно, но то, что «красивая», Наташе понравилось, хоть и прозвучало из поганых пьяных уст. А Пашке, наоборот, не понравилось.

– Иди домой! – прикрикнул он на мужичонку.

Тот чувственно ударил себя в грудь.

– Я пойду. Пять минут посижу, выпью пять капель и уйду. Тебя как звать?

– Тебе зачем, на?

– Ну как?

– Павел меня зовут, на.

– Паша, – мужичонка встряхнулся, – Не откажи. Пять минут, выпьем – и я пойду. Владимир Петрович.

Он протянул Пашке свою грязную руку.

Наташа думала, что Пашка отклонит её, побрезгует, но ошиблась. Он не только не отклонил, но ещё и за стол этого «горе Владимира Петровича» пригласил.

– Ладно, садись.

Когда все сели за стол, мужичонка налил себе водки.

– За молодых! Особенно за девочку вашу.

Этот тост позволил Наташе сменить гнев, если не на милость, то на умеренное неудовольствие. Всё-таки пьяница оказался, во-первых, не обыкновенным тупицей, а с манерами, и, во-вторых, он сел прилично поодаль, на другой стороне стола.

Ближе всего к нему был Алик. Далее на той лавке сидел Кирилл. Артём снова расположился на расстоянии от всех, в своём углу, на торце. Место во главе стола занял Пашка.

Наташа на своей лавке была одна и могла сесть, где угодно. Она отодвинулась от Пашки, чтобы оказаться точно напротив Кирилла. Здесь ей сиделось отчего-то наиболее комфортно.

Все молча выпили. Алик, Кирилл и позже Пашка закурили. Наташа тоже бы с удовольствием затянулась, но – увы, при Пашке нельзя – пришлось обделённо цедить невкусное пиво и завидовать.

Бросив взгляд, полный презрения, на чавкавшего ветчиной мужичонку, она встретилась глазами с Аликом. Тот исподлобья смотрел на неё.

«Ну и чё ты вставился?» – отреагировала она мысленным вопросом, дерзко, с вызовом, направив взор прямо на него. Как бы: «Ну на, смотри! Кто кого пересмотрит, что ли?»

Гляделки продолжались недолго. Алик отвернулся. Но не так, как хотелось бы Наташе. Он не сдался. Просто, будто потеряв интерес, отвернулся. Так, как следовало бы сделать ей самой, опережая его. Уничтожая его. Она и хотела так сделать. Как бы: «Ты имеешь ко мне интерес, а мне вот всё равно». Известная женская штучка. Известная женская удочка. На этот раз рыбка сорвалась.

Да и не беда, в общем-то. Была бы рыба хороша!.. Но неприятный осадок всё же остался. Наташа даже попыталась снова встретить Аликов взгляд, но он больше не посмотрел на неё. Ни в этот раз. Ни в какой другой.

Тогда она обратилась к Кириллу. Тот как раз прикуривал. Наташа, стремясь заглушить некоторое смятение чувств, прямо-таки вцепилась в него глазами. Кирилл, заметив её вызов, не отвернулся – ответил зовущим, многообещающим и проницательным взглядом.