Семь жизней. Рукопись неизданного романа

Однажды подралась с подружкой Вовы, Кристиной. Закончилось всё тем, что Лёша перестал заезжать. А без него её никто не жаловал и не принимал. Наташу просто выпихнули. Отовсюду. Из тусовки. Потом из училища – сессию не сдала. Директор предлагал академ, но она сама отказалась. В училище её тоже никто не жаловал и не принимал. В конце концов, жизнь выпихнула и из А. Работать не хотелось и не моглось. Жить было негде и не на что. Ничего не оставалось, как возвращаться в Б. к матери с отчимом.

К концу лета пришлось и от них свалить. Появился животик, и начались разные придирки, упрёки и прочие неприятные сцены. Мать до этого то ли ничего не знала, то ли не хотела знать, а тут как бы догадалась и принялась пилить. В принципе, похоже, что Пашка поступил благородно и не стал трепаться людям, потому и разговоры пошли только когда всё уже было само собой видно и дураку понятно.

Некоторое время Наташа пожила у Надьки. До того, как та с Пашкой стала путаться. Ушла. Ссоры никакой не произошло – по большому счёту, Наташа плевала на Пашку – но подругами больше не были.

Пожила у Ирки. Тоже недолго. Ирка вдруг бросила Макса и стала встречаться с Асланом Алиевым. Наташе это очень не понравилось. Тут ссора случилась. Обозвали друг друга «шалавами» и подругами больше не были.

Пришлось идти опять к матери, но вскоре выручила Наташка-соседка. Она замутила отношения с Пашкиным другом Женькой, а у того как раз бабка померла и дом на окраине Б. оставила. Такой обшарпанный, покосившийся, но всё же какое-никакое жилище.

Там Наташа и провела всю осень.

Женька плату брал весьма символическую: за свет и за газ. Но всё равно было тяжело. Денег часто не хватало. Наташа не могла сама зарабатывать, в положении никуда не брали. Ну, в первое время ещё ничего, продала кое-что из более-менее ценного – «Айфон», например, с сохранившейся в нём фоткой Кирилла – очень тёмной, ядовитой-тёмной, будто из самой преисподней, где Кирилл всё равно что человекообразная химера, самодовольная и насмехающаяся. А потом – всё, финансы – ёк. Правда, мать иногда помогала. Да другие добрые люди. Например, второй Пашкин друг – Славка. Он навещал где-то в месяц раз и приносил что-нибудь совершенно безвозмездно. В отличие, от Женьки. Тот всегда разные дивиденды требовал от своей доброты. То ему то, то ему сё. Особенно, когда с Пашкой из-за Наташки посрался, вообще обнаглел. На секс намекал не раз, но Наташа решительно отвергала его поползновения. Она вообще после тусовочного сумасшествия в А. отвергала все поползновения, от кого бы они ни исходили. Как отрезало. Сама мысль о сексе вызывала отвращение. И вся прошлая жизнь вызывала отвращение. И на себя такую без отвращения не могла посмотреть. Даже недоумевала, как раньше могла думать и жить по-другому: так отвратительно.

Зимой Наташа разрешилась. Родился мальчик – смугленький, страшненький, весь в того чурку. Но это нисколько не огорчило. Напротив, Наташа была счастлива неописуемо. Почувствовала себя мамой и осознала, как это прекрасно. Будто по небу летала. И со всеми хотела поделиться своей радостью. Показать малыша, услышать какое-нибудь обыкновенное в таких случаях восклицание или просто увидеть улыбку на губах.

К сожалению, это было большой редкостью. Восклицание услышала лишь от врача и матери. А улыбку увидела только у Славки. Остальные смущённо отводили глаза. Как Пашка, к примеру. Хотя, с другой стороны, вообще было странно, что он пришёл. Наташа приятно удивилась. Потому встретила хоть и настороженно, но вполне приветливо. Пашка тоже вёл себя очень обходительно и доброжелательно. А через пару дней, когда надо было выписываться, вообще вдруг забрал к себе. Наташа не сопротивлялась. Она была счастлива, потому что Пашка не пренебрёг её маленькой плачущей радостью. Не только не пренебрёг, а иногда даже, как будто самый настоящий папа, стал на руки брать. И имя, которое Наташа дала малышу – Вася, Пашке, к счастью, понравилось. Другое она не могла дать, потому что оно для неё стало самым лучшим именем на свете. Непонятно почему. Необъяснимо.

А Пашку Наташа не любила. Уважала – да. Слушалась – да. Была безмерно благодарна – да. Но не любила. Всю нежность отдала маленькому Васе. Пашке ни грамма. Не подпускала к себе. Впрочем, он и не лез. Жили как брат с сестрой. Пашка целыми днями работал, приезжал уставший, ложился спать. Вообще он очень сильно изменился. Ни друзей у него не стало, ни интересов старых. Окружающие косо посматривали. Даже его отец с матерью. Все осуждали за то, что он сделал. А больше не его, а её. Мол, обрюхатилась где-то и с ублюдком на шею доброму-глупому пацану запоролась. Хорошо, мол, устроилась.

Наташа чувствовала это, переживала и долго бы так не протянула. Но Пашка и сам всё понимал: попросился у родителей переехать в недостроенный коттедж. Те позволили. Там, загородом, на отшибе, вдали от людей, всё постепенно загладилось и подзабылось.