Семь жизней. Рукопись неизданного романа

– Садись, – негромко, но властно велел Пашок. – Давай добьём, тут на раз осталось, и поедем отсюда нах**.

Кирилл повиновался. После всего случившегося он и не мог иначе. Тут одно из двух – или терпеть, или положиться. Терпеть – значит, страдать – Кирилл не любил, поэтому в очередной раз предпочёл второе. Весьма обнадёжило то, что теперь ожидание было облачено в конкретные формы и сроки. Совсем, как тогда, приблизительно в шесть часов, когда ещё не появились Пашок и Наташа, когда с Аликом и Артёмом собрались на семичасовой автобус и выпили «за домик».

Кстати, без Алика и Артёма, да и без Петровича тоже, домик совершенно затих. Да, конечно, погода успокоилась – перестал действовать внешний фактор. К тому же, чем больше людей, тем больше шума. Это всё так. Но было нечто помимо – как какое-то существенное дополнение. К примеру, не всегда же они разговаривали. Как раз наоборот. Больше молчали. Да и погода, во-первых, не только что улучшилась, а во-вторых, не стала же она совсем безмолвствовать. Нет, вполне нормальный ветер гулял за окном, деревья мерно раскачивались и шелестели, снег таял и капал с крыши. Впрочем, это всё не то… Всё было не так – они друг за другом, сначала Алик, а потом Артём с Петровичем, по очереди, унесли с собой что-то отсюда. И Кирилл, внутренне прислушиваясь к притихшему домику, вовсе не был уверен, что это «что-то» – плохое. Он чувствовал противоположное, ему мнилось, будто они забрали с собой хорошее.

Пашок разорвал коробку, вынул из неё пакет и вылил остатки вина в стаканы. Кирилл нетерпеливо схватил один из них. Чем быстрее это сделается, тем быстрее всё закончится.

– За домик, – предложил он.

– Хороший домик, – согласилась Наташа. – Будем теперь знать. Может, ещё когда заскочим, – и она улыбнулась Пашку.

– Ладно, за домик, – буркнул тот.

Выпили. Закурили. Кирилл всё-таки решил сходить облегчиться перед дорогой.

– Я пойду по-маленькому, – сообщил он. – Буду на улице ждать. Или как? Мы сейчас поедем-то?

Последнее было сказано с определённой долей давления. Вместе с еле сдерживаемым, звенящим между слов, укором оно смогло, наконец, достучаться до Пашка.

– Да. Ща мы. Покурю, на. Лампу погасим, на, и поедем. Жди там возле крыльца, а хочешь к машине сразу иди.

Кирилл вышел и, глянув в сторону тропинки, предпочёл всё-таки дождаться остальных. Деревья в темноте пугающе раскачивались, а их шелест был похож на шёпот. Казалось, будто среди них кто-то прятался.

Глазам, не успевшим привыкнуть к мраку, то и дело грезились всякие страшные диковины. Например, на дороге среди черноты серой точкой возвышалось какое-то странное сооружение. Первая мысль – летающая тарелка или какой-нибудь аппарат пришельцев. Но буквально через пару секунд стало ясно, что это всего лишь чья-то машина.

Кирилл облегчённо вздохнул и отошёл за домик, но не успел он вылить всё, что накопилось в его мочевом пузыре за долгое время, как возле крыльца послышались шаги. Кто? Опять же первая мысль – Петрович вернулся. Но уже через мгновение стало ясно, что это не он.

Шаги остановились, и донёсся громкий незнакомый голос с кавказским акцентом:

– Да я их сэйчас всэх поубиваю там! Если нэ найду сумку, всэх порэжу!

Кирилл и так перепугался не на шутку от этих слов, а незнакомец ещё добавил:

– В жопу ви**у!

Затем шаги ступили на крыльцо, и с неестественным треском открылась дверь.

Кирилл застегнул ширинку и, не помня себя от страха – какой там! – от неописуемого ужаса, рванулся от домика вперед. Нет, не в сторону шоссе, где стояла чья-то машина – скорее всего, этого жуткого незнакомца, а в лес, прямо во чрево той черноты, которую он так боялся ещё пару минут назад.

Снега навалило много – да, ко всему прочему, тот, подтаяв, размок, порыхлел, и бежать было чрезвычайно тяжело. Если бы Кирилл хоть немного разбирал дорогу, то было бы гораздо проще, но ноги его не слушались, несли, сами не зная куда. На пути встречались и овраги, и непроходимые заросли, и топкие, с засасывающей грязью низины. Кирилл падал, вставал, вставал, падал, но всё преодолевал.

Так он оказался на полянке, где вчера жгли костер, неподалёку от дерева, где Маша сделала ему минет. Снег засыпал многочисленный мусор, немного облагородил всё вокруг, но спутать было невозможно. Здесь, лицезря знакомую картину из как бы прошлой, нормальной жизни, Кирилл понемногу успокоился, осознав, что за ним никто не гонится и не думает гнаться. Дальше он пошёл обычным шагом по направлению к «Буревестнику».

Конечно, его тревожила судьба Пашка и Наташи, беспокоили угрызения совести. Нельзя было их бросать. Но в то же время другой голос оправдывал. Разве Пашок, если он такой крутой, не сможет уладить эту проблему? А, может, и нет никакой проблемы? Тем более и к нему самому от Пашка отношение оставляло желать лучшего.

В итоге Кирилл нашёл некий компромисс – позвонить отцу, чтоб забрал, и рассказать ему всё. Отец рассудит и решит.

На КПП, кроме двух охранников, стоял ещё и дядя Коля. Он, оглядев, спросил удивлённо:

– Кирилл, ты, что ль? Откуда ты такой весь грязный-то? Что делал-то?