Семь жизней. Рукопись неизданного романа

Именно теперь, когда Алик ушёл, Кирилл почувствовал себя наиболее несчастным. Он очень хотел свалить, но всё никак «не валил» и «не валил». И не мог объяснить себе, почему «не валил». Неужели надеялся до сих пор на Пашка и Наташу, которые на поверку оказались не менее ненормальными, чем Алик с Артёмом? Неужели всё ещё боялся того, что происходило вне домика? Неужели трудно было решиться и пойти, к примеру, в «Буревестник» и оттуда позвонить отцу или Янке, или кому-нибудь из друзей?

Кирилл страдал, отвечая на каждый из этих вопросов, и потому не отвечал. Ему необходимо было на кого-то положиться. Но этого «кого-то» не было. Как ни странно, Алик более всех походил на него. И теперь он ушёл. И стало пусто и жутко.

Тем страннее на фоне этих терзаний Кирилла показались действия Артема. Он как ни в чём ни бывало взял свой стакан с нетронутым из-за драки вином и выпил. Просто взял свой стакан и выпил, когда из-за этого дерьма только что пострадал человек. Это выглядело так чудовищно!..

Пашок, напротив, похвалил его:

– Правильно. Чё горевать, на. Сам виноват, на. Выпил бы, на, и пошёл бы, куда ему надо. Натаха выпить захотела, а у неё сегодня день рожденья, между прочим, на!

– А что же вы сразу не сказали? – неосторожно упрекнул Кирилл и поплатился.

Наташа вдруг с невиданной доселе яростью набросилась на него:

– Потому что вы нам нет никто!

Хорошо, что Пашок сразу вмешался и попридержал её гнев:

– Я как раз хотел сказать, на. А он в залупу попёр: «Не буду больше», «не буду больше»! Кто так делает?

– Но он же не знал… – заступился за Алика Артём.

А у Наташи опять резко поменялись эмоции. Теперь она заплакала:

– Это я виновата… Я и не хотела говорить… На мой день рожденья всегда что-нибудь случается… Я ненавижу свой день рожденья…

Петрович подскочил к Наташе и принялся её успокаивать:

– Не плачь, ничего страшного не случилось, – попытался погладить по голове, но Паша отпихнул его руку, – давай сейчас выпьем за твой день рожденья!.. Сколько тебе исполнилось?

Но она, уткнувшись в Пашка, только неудержимо и горько плакала.

Тогда Петрович, схватив на столе свою чекушку с остатками водки, с чувством поздравил её:

– За тебя, Наташенька! Живи, дочка, долго и счастливо!..

Казалось, Пашка это рассердило ещё больше.

– Давай, батя, пей, и вали в свою Брехаловку. Ты надоел уже.

Петрович развёл руками в знак беспрекословного согласия, и медленно-медленно опустошил бутылку.

Кирилл пребывал в некотором шоке от неожиданного нападения Наташи. Что случилось? Да, он отпихнул её руку, но она же сама виновата. К тому же нашла тоже «подходящий» момент… В общем, Кирилл хотел загладиться перед ней. И тоже, насколько мог, мягко и проникновенно поздравил её:

– За тебя, Наташ, – коротко сказал он и выпил.

После этого Пашок воодушевился и налил из коробки всем, кроме Петровича, ещё по одному стакану. Артём внезапно окончательно поплыл. Еле удерживая равновесие на стуле, он сбивчиво и неразборчиво спросил у Кирилла:

– Объясни мне… пожалуйста, поточнее… как добраться до «Звёздочки»?

Это всем, кроме опять же Петровича, который впав в немилость Пашка, держался весьма отстранённо, подняло настроение. Наташа, утирая заплаканное лицо, засмеялась. Кирилл также не смог сдержаться. Особенно развеселился Пашок:

– У-у!.. Батюшка нажрался!..

Кирилл сквозь смех всё же попытался ему растолковать:

– Выйдешь на лесную дорогу, пойдёшь прямо до развилки, там повернёшь налево.

– А зачем ему в «Звёздочку»? – вдруг поинтересовался Петрович.

Пашок аж покраснел от смеха, но Кирилл более-менее успокоился и объяснил:

– У него там друг какой-то есть.

– Надо его отвести туда, – забеспокоилась Наташа.

– Я его туда отведу, – предложил Петрович.

И, не отлагая дело в долгий ящик, тут же засобирался: надел плащ и запихал в рот остатки своей закуски.

Артём же, то ли заснув на лавке, то ли потеряв всякую координацию, чуть было не упал. Пашок вовремя заметил и, подскочив, поймал его за шиворот.

– Надо на улицу вытащить, чтоб освежился, – посоветовала Наташа.

Кирилл взял одну руку, Петрович другую, а Пашок сзади за обе ноги ухватился. Артём оказался очень тяжёлым: еле-еле вытащили его из домика и донесли до ближайшего дерева. Там, запыхавшись, поставили на ноги.

Пашок, выругавшись, развернулся и ушёл к Наташе в домик. Вдвоём удержать его было нереально – выскользнув из рук, Артём повалился на снег и проблевался.

Кириллу противно было это лицезреть, он поспешил в домик, предоставив Артёма Петровичу, раз тот вызвался позаботиться о нём.

Небо выглядело светлым и умиротворённым. Крыша домика больше не стонала и не скрипела, будто и не было ни урагана, ни грозы, ни всего прочего, чем с лихвой насытился этот день.

Возле крыльца Кирилл услышал голос Петровича, обращённый к Артёму:

– Пошли, отведу тебя в твою «Звёздочку».

Значит, Артём подал признаки жизни и был готов двигаться. Кирилл, облегчённо вздохнув, приостановился возле крыльца и крикнул:

– Пока, Артём.

Как они, два пьяных дурака, пойдут в эту самую «Звёздочку», его уже не интересовало – поднявшись на крыльцо, не оборачиваясь и не мешкая, он вошёл внутрь.