Семь жизней. Рукопись неизданного романа

– Ну, а чё ты тогда тут разлёгся, на? – засмеялся Пашок.

– Сейчас пойду домой. Я тут от дождя… А потом вот с ребятами выпил и сморило.

– «Сморило»! Ладно, – сказал Пашок Алику, – наливай, а я из горла буду.

Петрович вскочил, засуетился и выгреб из своей сумки ещё одну бутылку водки, «чекушку». Выпучив глаза и беззвучно шевеля губами, он подбежал к столу и выпалил:

– А можно, ребята, я с вами тоже выпью немножко? Я, знаете, как люблю молодёжь!.. Вон и девочка у вас какая красивая сидит.

– Иди домой! – отрезал Пашок.

– Я пойду, – Петрович ударил себя в грудь. – Пять минут посижу, выпью пять капель и уйду. Тебя как звать?

– Тебе зачем, на?

– Ну как?

– Павел меня зовут, на.

– Паша, – сказал Петрович почти совсем трезвым голосом, – не откажи: пять минут, выпьем, и я пойду. Владимир Петрович, – он протянул Пашку свою мозолистую руку.

Тот всё же её пожал.

– Ладно, садись.

Все уселись за стол, Петрович налил себе водки.

– За молодых! Особенно за девочку вашу.

Выпив, закурили. Алик исподлобья взглянул на Наташу. Та дерзко посмотрела ему прямо в глаза, так что даже какая-то непонятная связь длиной в один миг возникла между ними. Ох, сколько раз он видел такие взгляды! Не нравились они ему, не должна женщина так смотреть на мужчину, особенно если видит его в первый раз в жизни. Сделав усилие над собой, он отвернулся.

Пашок, присосавшись к баклажке, до дна осушил её и бросил в угол комнаты. Та, звонко отскочив от стены, закатилась куда-то под стол, а пронзительный, неприятный звук, изданный ею, какое-то время ещё висел в воздухе. Фальшивый такой, плоский и унылый.

– Ты чё буянишь? – вскричала Наташа.

Пашок, оглядев парней, буркнул:

– Вот все они бабы такие. Из-за неё попали в эту жопу, а она ещё «чё буянишь», на, – он зло сплюнул на пол.

– Ничего, Паш, – вмешался Петрович, – у меня жена тоже ругается… А пусть ругается. Куда она без мужика? Поругается и перестанет. Жена на то жена, чтоб при муже быть.

– Она ещё не жена… – отозвался Пашок. – А жена к мужу должна ласковая быть.

– Можно подумать, я не ласковая, когда надо, – ответила Наташа, загадочно посмотрев в потолок.

– Давай, выпьем с тобой, Паш, за взаимопонимание и согласие, и чтоб у вас всё было хорошо, – предложил Петрович.

Пашок схватил у Наташи стаканчик.

– Давай, наливай.

Они выпили.

– Бери, закусывай, закусывай, – суетился Петрович.

Пашок поморщился и выдохнул.

– Нехрена закусывать.

– Не забудь, нам ещё ехать предстоит, – заметила Наташа.

Он поднял указательный палец вверх и, пристально взглянув на Кирилла, спросил:

– У тебя подруга есть? Она тоже такая стерва?

– Подруги нет сейчас, а стервочки мне, наоборот, даже нравятся. Что-то в них есть… – мягко и осторожно, точь-в-точь, как домашний кот наступает своими пушистыми лапками по мокрой земле, ответил Кирилл.

– Да! – подтвердил Пашок, опустив свой палец. – За то я её и люблю, Натаху-то. Наливай, батя, ещё, выпьем за неё.

Петрович тут же оформил. Выпили.

– Все они, девчонки, одинаковые, – осмелев, продолжил Кирилл. – Я только зануд не люблю, которые ломаются, строят из себя не понятно что.

– Единственно, что в них одинакового – это месячные, – неожиданно для самого себя влез Алик. – А так они разные, как и все люди.

– Вот это сейчас грубо сказал, на, волосатый! – рассвирепел Пашок. – Чё ты тут буробишь в присутствие девушки?

Алик испугался и потупил взгляд, ругая себя за то, что вмешался в разговор. Он вспомнил, что хотел идти пешком в город. Но теперь былая решительность покинула его.

Голова кружилась, смертельно захотелось уснуть и долго спать где-нибудь в тёплой кровати, но только не здесь. Здесь нельзя. Здесь холодно и неуютно. Здесь звери вокруг, а не люди. Впрочем, дома тоже звери. Но те звери какие-то родные.

Только Артёма было жаль. Хотя тот неплохо приспособился – снова достал свой плеер и, похоже, только физически находился в этой компании.

«Артём – нормальный парень. Сидит, помалкивает. И я буду молчать», – мысленно принял решение Алик.

– А что он такого сказал? – улыбнулась Наташа. – Я не такая, как все. Я особенная.

Она моргнула ресницами и потянулась.

– Я ему сейчас морду набью, чтоб вообще больше ничего не говорил. Ты для меня только особенная, – огрызнулся Пашок.

– Я для всех особенная.

– Ты только на всех не заглядывайся, а то я, на…

– Хорошо, – перебила она. – Я выпить хочу, раз уж надолго тут зависли. Сходи к машине, принеси. Мы же взяли с днюхи.

– Нечего пить. Сейчас уже поедем скоро. Сколько время?

– Семь.

– Ну вот, сейчас утихнет чуть-чуть, на, и поедем. Мне ещё обратно ехать. А не утихнет, пацанам позвоню, они сюда «Камаз» подгонят.

Он вытащил свой мобильный.

– Бля, сеть не берёт!..

Алик позлорадствовал про себя. Хотя тут же спохватился: «Пусть уж лучше свалит отсюда». Но выражение Пашкова лица было безнадёжным.

– Тут нигде не ловит. Даже на дороге. Что бы мы тут сидели-то, Паш? Я бы домой позвонил, за мной отец приехал бы! – сочувствующе сказал Кирилл.