Семейное дело

– Какая тебе разница? – Костров хмыкнул. – Тебя от мокрухи отмазали. Свидетели нашлись. Вашему Самохвалову спасибо скажи. И друзьям твоего отца. А то бы сейчас в другом месте беседы беседовали! – Я перевёл дух. Хотя еще минуту назад мне казалось, что исход разговора для меня не имеет значения. – Вы с родственничками цапаетесь, а нам разгребай. Знаешь, сколько таких дел за месяц набегает?

– Так часто трупы во Владивосток отправляют?

Майор зыркнул на меня исподлобья.

– Давай договоримся. Ваша склока с Верой за добро – одно дело. Её смерть – совершенно другое и тебя не касается. Значит, письмо писал не ты? А кто?

– Тот, кто убил Веру!

– Я же с тобой договорился!

– Что вы хотите?

– Толя, я понимаю, тебе перед родственниками…

– У меня нет родственников.

– …перед друзьями, соседями во дворе неудобно, что ты заварил эту кашу, и всё так закончилось. Не по твоей вине, конечно, но всё равно. Люди есть люди. У них свои понятия о таких вещах.

– Ну, понятно! – наконец сообразил я, чего он добивается. – Лучше быть шкурой, чем убийцей. Я, жадная скотина, решил нахлобучить сестру, затеял тяжбу, но тут на моё счастье, ей не повезло, её убили. А телеграмму я сам себе отстучал?

– Ты про штампы, о которых нам девушка твоя рассказала? Любая подруга твоей сестры по её просьбе могла отправить.

Я стал было втолковывать майору, что Вера приехала в Москву позже меня. Костров терпеливо ждал, когда я закончу.

– Ты можешь назвать хоть кого-нибудь кто кроме тебя заинтересован в этом деле? – спросил он.

Я подумал о Нине. Но как я мог обвинять Завьялову, не будучи уверен в её причастности к делу? К тому же я не понимал её мотивы. Да и вчера у подъезда меня избила не она. Кроме того, пришлось бы рассказать этой равнодушной московской ищейке о прошлом моего отца – именно на них основывались мои подозрения. А что я знал о его московской жизни? Ничего! С другой стороны мне хотелось поскорее развязаться с этим делом. Но здравый смысл пересилил. Я пожал плечами.

Костров хмыкнул. Он предугадал мой следующий вопрос:

– На то, чтобы проверить всех знакомых твоего отца, что они делали по минутам в день исчезновения Веры, уйдут годы. А итог будет тот же! Скажи, зачем им лезть в ваши семейные дрязги, да еще рисковать своей шкурой? Твой отец был не последний человек в этом мире. Его окружали такие же, как он, благополучные люди, у которых всё есть. Никому дела нет, кроме журналюг, как вы распилите его добро! В политике он тоже никому не мешал. Его лучшие годы прошли, и своё место под солнцем он застолбил.

– А смерть Лапшиной?

Я рассказал о её возможной роли неудобного свидетеля.

– Вскрытие показало, что бабуся умерла от острой сердечной недостаточности, – ответил Костров. – Старенькая она! Понимаешь! А старые люди, случается, умирают!

– Бред! Дверь была открыта. Обычно старуха закрывала её на все замки. Возможно, она хорошо знала того, кто к ней зашёл. Сама закрыть дверь она уже не могла. А тот, кто убрал бабусю, не захлопнули дверь для того, чтобы её нашли, как её нашёл я.

– Что тебя так на бабке замкнуло? Сериалов насмотрелся? Кому она нужна, бабуся твоя, подумай? За что её убивать? Если она в первый раз выгородила убийцу, как ты говоришь, что ей стоило сделать то же самое во второй? Со дня смерти Лапшиной никто не поинтересовался старушкой. Может, предчувствуя недоброе, она открыла двери, чтобы позвать кого-нибудь. Ей стало плохо, она вернулась в комнату и больше не встала.

– Она могла по телефону вызвать скорую!

– Понимаешь, нет мотивов её плющить!

– А Вера? Не сама же она пыталась себя изнасиловать, а потом легла в товарный вагон и умерла? – теряя терпение, выпалил я и поморщился от головной боли.

– Настырный ты парень! – усмехнулся Костров. – Веские причины сделать это были только у тебя. Но ты чист. Теперь слушай сюда. Только держи язык за зубами. Это уже третье подобное убийство в Москве. Во Владивосток, правда, никого больше не отправляли, но почерк тот же. Этого с тебя достаточно, чтобы ты остыл? Трепаться об этом не нужно. Москва и так уже слухами полнится.

Я не знал, верить ему или нет. Похоже, Костров сам не верил в свои бредни. Но даже в то время я уже слышал от коллег по газетному цеху про рутину в органах и про то, как они затыкают дыры, чтобы закончить следствие. Костров явно не рвался заниматься этим делом: скорее всего, с одной стороны к поиску убийцы его подстёгивало начальство и родственники Веры, с другой – за меня заступились Пашин и друзья отца. Майор сказал:

– Мы найдём его. Рано или поздно преступник ошибётся. Без него работы по горло. И без тебя тоже. Так кто писал письмо?

– А муж Веры? – не сдавался я.

– Он с тестем на тебя бочку сгоряча покатил. Ситуацию ему объяснили. Сейчас он другим занят. Кстати, советую тебе подсуетиться с наследством! Там их адвокаты уже вовсю работают! – Костров многозначительно подмигнул, и в его широко расставленных глазах впервые мелькнуло подобие уважения к такому везунчику, как я.

– Было б добро – хозяин найдётся. Ну? Закрываем дело?