Семейные обязательства

— Да уж, иронии через край, — архиепископ закашлялся и замахал рукой, прося воды. Через пару минут, получив новую дозу микстуры, он продолжил:

— Я циничный человек, и во внезапное стремление принца к Богу не поверил. У меня был доступ к приходным книгам всех монастырей, так что проверить было не сложно. Принц Ульрих не принял пострига на территории империи. Не было такого монаха. Но вот что интересно — незадолго до публичного объявления об отречении исчезла Елизавета Лунина, фрейлина Изольды и один из свидетелей. И фон Раух куда-то запропал. Он-то появился летом, когда императрице понадобилось застращать зарвавшегося барона Шотэ, и сделал вид, что никуда не уезжал. А Елизавета — только в ноябре, но умерла родами в замке на окраине. Дочку забрал ее брат, так что я узнал об этом совсем недавно, когда Павел Лунин так отчаянно покушался на жизнь канцлера. Мне стало интересно, что он за человек. Вот и всплыли старые тайны… ради стариковского любопытства.

Охранитель потер лоб. Почему-то вспомнились неотложные дела: недописанный бюджет, представление о наградах, план расследования контрабанды магических артефактов из Заозерья… список можно продолжать почти бесконечно.

— Сбежать хочешь? — участливо спросил архиепископ. — Я тоже хочу. Но некуда.

— Н-не складывается, — с трудом проговорил охранитель. — Отречение из-за связи с фрейлиной? Мало ли бастардов в императорской фамилии? Дело житейское. Дочь назвали Елизаветой? Это она над раненым папенькой и еле живым канцлером убивалась?

— Не торопись, — хмыкнул архиепископ. — Я не закончил рассказ. Да, она. Скорее всего, Елизавета Павловна — принцесса-бастард. Но важно сейчас не это.

Охранитель кивнул и подлил себе чаю.

— Постараюсь покороче, — продолжил Владыка. — Я знал о твоем расследовании, все запросы на работу охранителей в Цитадели проходили через меня. Ты подозревал фрейлину, а я… Принц незадолго до объявления об отречении посетил архиепископское подворье, нужно было уладить один вопрос. Мог и отказаться, прислать кавалергарда — но приехал лично. А на шкафу в моем кабинете свернулся клубком котик… Он был уникальным зверем, видел колдунов даже на святой земле, даже обвешанных ладанками и мощами. Принц, насколько мне известно, носил при себе локон святой Генриетты.

Отец Георгий надолго замер, держа на весу чашечку с чаем. Известие его парализовало. Ни шевельнуться, ни вздохнуть он не мог.

Ульрих был магом.

Значит, его дети не могут носить благословение Мстислава.

Династия гётских императоров закончилась на Изольде. Александр Ульрихович не имеет прав на престол! Не может быть главой церкви, не может…

Господи, на все воля Твоя. За что Ты бросил нас?

Императоры, живые святые, со времен Мстислава были сердцем государства. А что сейчас осталось? Бездушный, мертвый механизм вместо живой страны?

— Почему вы молчали, Владыка? Почему молчали двадцать лет?! — охранитель говорил негромко, без эмоций, но ему самому этот вопрос показался отчаянным криком.

— Мой грех… — выдохнул архиепископ. — Mea maxima culpa. Сначала я испугался. Потом утешал себя — Изольда благословлена, она придумает что-нибудь… любая власть от Бога, если Он позволил — значит, так надо. Церковь будет спасать души, императоры править, все как заведено, но сейчас… Александр покусился на власть Церкви. Расследование наших финансовых дел — первый шаг к полному контролю. Он хочет сделать духовных пастырей орудием в руках светской власти. Этого нельзя допустить.

Архиепископ смотрел в глаза охранителю. Веко Владыки старчески дергалось, руки тряслись, но взгляд оставался твердым.

— Если бы император хотел только наказать за воровство слишком алчных чиновников Церкви — он бы действовал совместно с нами. Обычно мы сами разбираемся со злоупотреблениями, — задумчиво кивнул охранитель. — Но расследование ведут миряне, значит, дело не только в алчности.

Он ненадолго замолчал. Покрутил в руках пустую чашку, поставил на столик, посмотрел на архиепископа и спросил:

— Так чего вы хотите от меня, Владыка?

Глава 7. Заложники чести

Движение по тракту Гетенхельм — Гарц всегда было оживленным. Карета обгоняла купеческие подводы, а ее часто опережали всадники. Навстречу проехал почтовый экипаж с несколькими пассажирами на крыше.

Первые дни осени в этом году выдались солнечными. Карета проезжала мимо празднично-зеленых перелесков, еще не тронутых желтизной. Элиза видела золотистые поля — на некоторых вовсю шла жатва, другие были уже скошены. Компания крестьянских детей тащила тяжелые корзины, наполненные крупными грибами. Сельский доктор в бричке придержал мохнатую лошадку, которая сунулась было наперерез карете с примыкавшей к тракту дороги.

Элиза приоткрыла окно. Острый, прохладный запах скошенной травы обволакивал ее. Хотелось выпрыгнуть, добежать до ближайшего стога, с размаху упасть в него и навсегда замереть в запахе полевых цветов и теплой земли.

Ей никогда не позволяли так делать. Негоже барышне…