Семейный позор

- Не совсем так... У меня есть ощущение, что убийца не стал рассказывать о своем "подвиге" друзьям... Понимаешь, что я имею в виду? По-моему, дело было примерно так: Ланчано садится в Генуе на французскую лодку... возможно, одну из лодок Дьедоннэ Адоля... Так или иначе, наш итальянец вместе с драгоценностями направлялся к Салисето... Я думаю, они встретились. И Корсиканец в тот момент оказался один... При виде товара у Тони закружилась голова... Он убил парня, припрятал добычу и бросил труп в море. А чтобы обмануть приятелей, затеял якобы давно подготовленное ограбление ювелирного магазина... Там Бастелика сделал промашку и попался... Вот у меня и наклюнулась одна мыслишка... Что, если внушить Бастелике, что его шеф вел двойную игру?.. Интересно, как он отреагирует... Да ты меня слушаешь или нет?

- Что? Да, конечно...

- Понятно... Представляю, как бы ты мучился, попроси я повторить все, что я только что сказал... Ну да ладно, это неважно: я говорил скорее сам с собой...

- Простите, сегодня я сам не свой...

- Знаю, малыш, но ты напрасно так портишь себе кровь.

- Она была для меня всем... Едва я научился думать о будущем, оно всегда связывалось для меня с Пэмпренеттой... И вот теперь она выходит за Ипполита... Если б она хоть выбрала порядочного парня, может, я бы меньше страдал...

Пишранд взял Бруно под руку:

- Пока они не побывали в мэрии, не стоит терять надежду... Пошли, я угощу тебя завтраком.

- Я не голоден.

- Ничего! Значит, заставишь себя есть.

* * *

У Адолей свадебная трапеза проходила далеко не так весело, как хотелось бы участникам. И каждый тщился изобразить воодушевление, которого вовсе не испытывал. По правде говоря, из-за Великого Маспи Фонтаны, Этуваны и Шивры остались без приглашения, и Перрин злилась на Элуа, считая, что по его вине на церемонии присутствует слишком мало гостей. Доло, несколько смущенные неожиданно оказанной им честью, держались тише воды ниже травы. Маспи еще не вполне пришел в себя после вчерашнего столкновения со "своими" женщинами и с трудом поддерживал разговор, в котором частенько наступали неловкие паузы. Селестина так и не смогла простить Пэмпренетте то, что про себя называла предательством, и, думая о Бруно, сидела с самым мрачным видом. Перрин Адоль пыталась оживить атмосферу, рассказывая забавные истории, но никто ее не слушал. Дьедоннэ без особого успеха изображал довольного жизнью весельчака, но это производило крайне жалкое впечатление. Ипполит, отлично чувствуя всеобщее недовольство, отчаянно злился, так что даже забывал ухаживать за Пэмпренеттой. А девушка с горечью вспоминала Бруно. Только дедушка Маспи с огромным аппетитом поглощал праздничные блюда и не обращал ни малейшего внимания на чужие неприятности. Бабушка Маспи после вчерашней сцены видела все происходящее в новом свете, а потому жалела Пэмпренетту, понимая, что девушка собирается сделать ужасную глупость, за которую ей предстоит расплачиваться всю жизнь.

Наконец настало время подавать десерт. Дьедоннэ встал с кубком шампанского в руке.

- Друзья, спасибо вам, что пришли на обручение моей единственной дочери!.. И я уверен, что вы присоединитесь к моим пожеланиям... Пусть Пэмпренетта будет бесконечно счастлива с тем, кого она любит!

- Неправда!

Возмущенное восклицание Селестины оборвало порыв красноречия Адоля, и контрабандист растерялся, не зная, что еще сказать. Перрин удивленно вскинула брови. Доло оскалили зубы. Пэмпренетта покраснела. Ипполит сжал кулаки. Великий Маспи повернулся к жене.

- Ты что, спятила?

- Вот уж не ожидала от вас, Селестина! - обиженно заметила Перрин Адоль.

- А я, Перрин, никак не ожидала, что вы отдадите дочь такому бандиту!

И тут все закричали разом. Ипполит бешено размахивал руками и рычал, что непременно разобьет кому-нибудь физиономию, вот только надо выбрать кому именно. Супруги Доло хором спрашивали мадам Маспи, зачем она лезет не в свое дело и по какому праву. Элуа посоветовал означенным супругам несколько сбавить тон и не забывать, что, как ни крути, они всего-навсего мелкая сошка. Перрин вопила, что впервые в жизни ее оскорбили в собственном доме, а Дьедоннэ силился объяснить, что тут наверняка произошло какое-то недоразумение. Пэмпренетта плакала. А дедушка Маспи, перекрывая общий шум, крикнул жене:

- Дай мне еще мороженого, Адель, пока нас отсюда не выставили!

Атмосфера накалялась на глазах. Отчаявшись, что ее наконец услышат, Перрин схватила компотницу и вдребезги разбила об пол. Услышав дьявольский грохот, все замерли, а дедушка Маспи так испугался, что сунул ложку с мороженым не в рот, а за пазуху.

- А теперь, - объявила мадам Адоль ледяным тоном, особенно резко контрастировавшим с недавней жаркой перепалкой, - я хочу знать, что все это значит. И никто здесь больше не произнесет ни слова без моего позволения. Вы сказали ужасные слова, Селестина... А мы ведь старинные друзья... Так за что вы нас так оскорбили?

- Вы не хуже меня знаете, что ваша дочь не любит Ипполита. Вы только поглядите - сущий недоносок! И доказательство - то, что его даже не взяли в армию!