Семейство Доддов за границей

У насъ теперь дв наемныя кареты, потому-что въ одной мы не усядемся, наемная шлюбка, значительное количество лошадей и ословъ для прогулокъ по горамъ; проводниковъ, собирателей геологическихъ породъ и такъ дале, безъ числа. Еслибъ мистриссъ Г. Г. стремилась только къ свтскости, наши бдствія могли бы кончиться разореньемъ — неболе; но она, кром-того, ученая и литературная дама, предана геологіи, палеонтологіи, психологіи и всмъ на свт «логіямъ»; это, милый Томъ, заставляетъ меня ждать, что мы совершенно помшаемся. Въ ней неусыпное рвеніе чмъ-нибудь заниматься; нын толкуетъ она о надписи какой-нибудь медали; завтра о семейственныхъ отношеніяхъ мха или химическомъ состав метеорнаго камня; между-тмъ, признаюсь вамъ, милый мой другъ, думаю, что во всемъ этомъ она не смыслитъ ни йоты, и ни на грошъ не интересуется своими «логіями». На стол ея гостиной лежитъ огромный гербарій въ зеленомъ переплет и большой альбомъ въ синемъ переплет съ золотомъ; на камин лежитъ кусокъ гнейса, большой жукъ и окаменлая лягушка. Но пусть не буду Кенни Доддъ, если молодые франты нравятся ей не гораздо-больше допотопныхъ чудовищъ. Таково мое мнніе, которое высказываю съ условіемъ, чтобъ оно осталось между нами. «Но что вамъ за дло?» скажете вы; разумется, никакого, еслибъ оно касалось ея одной; но что будетъ съ нами, если мистриссъ Д. пустится въ энтомологію, или сравнительную анатомію, или что-нибудь еще мудрйшее? Отъ нея можно этого ждать. Она станетъ учиться плясать на канат, если вообразитъ, что это требуется хорошимъ тономъ, или, какъ выражаются газеты, «покровительствуется аристократіею». Теперь, милый Томъ, вамъ понятно, въ какое безвстное море уносимся мы, потому-что, если мало мы способны къ великосвтскости, ясно, что мы еще мене созданы для отвлеченныхъ наукъ. Но теперь я убждаюсь, что за границею мы воображаемъ, будто каждому доступно все. Не спорю, такая теорія пріятна и очень-лестна; но надежна ли она, Томъ? — вотъ вопросъ. Высшая степень познаній, которой достигалъ я въ химіи — умнье длать пуншъ; а мои познанія въ ботаник ограничиваются различеніемъ овса отъ картофеля. Въ мои ли годы сводить себя съ ума трудными терминами и классификаціями? И, сколько знаю мистриссъ Д., ея умственныя способности ужь тридцать лтъ назадъ достигли полнаго развитія, какое было суждено имъ природою!

Мое мнніе объ этихъ наукахъ: он отличныя средства занимать молодежь и удерживать ее отъ всякой бды! Люди, которые учатъ имъ, прокислые, нюхающіе табакъ, неуклюжіе старики, въ пудовыхъ сапогахъ, въ засаленныхъ галстухахъ — отличнйшая противоположность пород танцмейстеровъ и музыкальныхъ учителей, которые — истинная чума. Оттого человку, похавшему въ чужіе края съ дочерьми, совтъ мой: прибгнуть къ наукамъ. Зеленый песчаникъ безопасне польки, и нтъ во всей химіи такого опаснаго опыта, какъ пнье дуэтовъ съ какимъ-нибудь чернобородымъ пройдохой изъ Неаполя или Палермо. Но припомните, милый Томъ, что мой совтъ примняется только къ молодежи; если баба за сорокъ лтъ вдругъ начинаетъ толковать о разныхъ ученостяхъ, то наврное въ голов у нея обстоитъ неблагополучно. Что значитъ у нея геологія? — пиры и банкеты — да, милый Томъ, пиры и банкеты; первозданною породою у нея называется пикникъ, а кварцъ — просто фигуральное выраженіе вмсто: шампанское. Подумайте объ этомъ и посмотрите, что выходитъ изъ такого переименованія. Вы можете протестовать противъ сумасбродствъ, когда они являются просто подъ формою баловъ и вечеровъ; но что вы скажете противъ ботаническихъ экскурсій и антикварскихъ разысканій? Возражать въ этомъ случа значить дать себ прозвище вандала. «Ахъ! папа не любитъ химіи, презираетъ естественную исторію» — вотъ какой вопль раздастся противъ васъ, и вы будете невждою, дикаремъ, надъ вами вс будутъ смяться. Но я слишкомъ увлекся, а горячусь. Обращусь, чтобъ остыть, къ дламъ, о которыхъ вы мн пишете.

Что такое, Джонсъ Мек-Керти? «приказалъ долго жить», или «проситъ долго ждать» — я не разобралъ, что вы написали, но, зная фамильныя привычки, скоре предполагаю послднее. Если жь онъ умеръ, вотъ мы получаемъ знаменитое наслдство, о которомъ мистриссъ Д. твердила каждый день въ — теченіе послднихъ двадцати-пяти лтъ, исторію котораго слышалъ я такъ часто въ разныхъ видахъ, что теперь не знаю о немъ ничего, кром факта, что это единственный клочокъ земли, котораго родственники моей жены не могли продать, потому-что никто не хотлъ купить его.