Семейство Майя

— Прекрасно понимаю, — отвечал Карлос, нервно отбрасывая недокуренную сигару. — И, разумеется, она, бедняжка, уже под властью твоих чар! И ты, по своему обычаю, уже влепил ей мимоходом горячий поцелуй! И несчастная уже запаслась спичками, чтобы отравиться, когда потом ты ее бросишь!

Дамазо побледнел.

— Напрасно ты упражняешься в остроумии… Я ее не целовал, не представился случай… Но, клянусь тебе, она будет моей!

— А ведь было время! — воскликнул Карлос и, изменив своей привычной сдержанности, принялся хлестать Дамазо словами, жестокими, как удары плетки. — А ведь было время, когда ты увлекался падшими созданиями, девицами из дома терпимости… Прогресс налицо. И я рад, что мой друг довольствуется ныне платоническими чувствами… Но подумай! Ты уже не будешь прежним, Дамазо! Ведь не станешь же ты хвастаться подобным романом в Клубе или Гаванском Доме?

Дамазо даже остановился, чтобы перевести дух: он не понимал, почему Карлос так едко и безжалостно высмеивает его. И, побледнев, только и смог пробормотать:

— Ты, может быть, знаешь толк в медицине и антикварных безделушках, но что касается женщин и обращения с ними, то не тебе меня учить…

Карлос взглянул на него: ему безумно хотелось наброситься на Дамазо с кулаками. Но внезапно он, словно прозрев, увидел всю безобидность, всю ничтожность этого толстощекого простака и устыдился своего раздражения и злобы; он взял Дамазо под руку и заговорил с ним как можно дружелюбнее:

— Дамазо, ты меня не понял. Я не хотел тебя обидеть… Для твоего же блага… Просто я опасаюсь, что ты, всегда такой увлекающийся, безрассудный, под влиянием страсти можешь повести себя опрометчиво и твой великолепный роман потерпит неудачу из-за чьей-нибудь нескромности…

Дамазо тут же утешился и заулыбался, уверившись, что Карлос будет счастлив, если Дамазо обзаведется такой шикарной любовницей. Нет, он не обиделся, он никогда не держит обиды на близких друзей. Он понимает, что Карлос все это говорил ему из чистой дружбы…

— Но ты, Карлос, порой любишь, вроде Эги, подтрунивать и насмешничать…

И Дамазо стал успокаивать Карлоса. Нет, он не станет безрассудством губить все дело. Игра пойдет по всем правилам. Опыта у него предостаточно. И Мелани уже на его стороне: он ей дал два соверена.

— И сверх всего есть кое-что поважнее… Она знает моего дядю, она с ним с детства близко знакома, они до сих пор на «ты»…

— Какого дядю?

— Моего дядю Жоакина… Моего дядю Жоакина Гимараэнса, месье де Гимарана, который живет в Париже, друга Гамбетты…

— Ах да, он какой-то коммунар?

— Какой еще коммунар! У него собственный выезд!

Тут Дамазо вспомнил, что хотел посоветоваться с Карлосом по части своего туалета.

— Завтра я приглашен к ним ужинать, и там будут еще двое бразильцев, друзья Кастро Гомеса, они недавно сюда приехали и отплывут вместе с ним, на одном пароходе. Один из них — шикарный тип из Бразильской дипломатической миссии в Лондоне. Так что вроде это званый ужин. Кастро Гомес мне ничего не сказал, но как тебе кажется — может, стоит надеть фрак?

— Разумеется, срази их наповал фраком с розой в петлице.

Дамазо задумчиво взглянул на Карлоса.

— Я еще подумал об орденском знаке…

— Об орденском знаке… Ну что ж, орден на шею и розу в петлицу.

— Но, может быть, это чересчур, Карлос?

— Нет, на тебе это будет хорошо.

Дамазо остановил следовавший за ними экипаж и пожал Карлосу на прощанье руку:

— Так ты все-таки пойдешь на бал к Коэнам в домино? Мой костюм дикаря получился божественный! Пожалуй, стоит явиться в нем на ужин с бразильцами. Пройду в отель, закутавшись в плащ, а затем предстану перед ними дикарем Нелюско и спою:

Alerta, marinari,
Il vento cangia…[65]

Вот будет шикарно! Good bye![66]

В десять часов вечера Карлос одевался, чтобы ехать на бал к Коэнам. За окнами бушевала непогода: в стекла то и дело ударяли порывы ветра и струи дождя, с каждой минутой все резче хлеставшего по деревьям сада, А здесь, в теплом воздухе туалетной комнаты, плавал аромат душистого мыла и дорогих сигар. На двух комодах черного дерева, инкрустированных слоновой костью, в двух старинных бронзовых канделябрах зажженные свечи отбрасывали длинные мягкие тени на коричневую шелковую обивку стен. Рядом с большим зеркалом-псише на кресле было раскинуто черное атласное домино о большим голубым бантом.

Батиста, с перекинутым через руку фраком, ждал, пока Карлос допьет чашку крепкого чая; Карлос пил его большими глотками, стоя еще в сорочке и белом галстуке. Вдруг резко и настойчиво зазвонил электрический звонок у входной двери.

— Еще один сюрприз, — проворчал Карлос. — Сегодня просто день сюрпризов!

Батиста улыбнулся и положил фрак, собираясь пойти открыть, но тут снизу вновь раздался оглушительный трезвон, выдававший чье-то бешеное нетерпение.