Семейство Майя

Тогда Карлос сам вышел в прихожую, слабо освещенную карсельными лампами, и там, в полумраке, он увидел, как в распахнувшуюся дверь вместе с ледяным ветром ворвалась высокая худая фигура в красном одеянии, сопровождаемая легким звоном шпаги. Фигура взлетела по лестнице: заколыхались черные петушиные перья, взвился алый плащ — и перед Карлосом предстал Эга в гриме и костюме Мефистофеля.

Карлос едва успел произнести «браво» — вид Эги заставил его онеметь. Несмотря на его похожий на маску грим, наклеенные дьявольские брови, немыслимой длины усы, Карлоса сразу же поразили потерянное выражение лица, налитые кровью глаза и страшная бледность Эги. Жестом позвав Карлоса за собой, Эга бросился в кабинет. Батиста деликатно удалился, задернув дверную портьеру.

Эга с Карлосом остались вдвоем. И тогда Эга, в отчаянии ломая руки, воскликнул хриплым и умирающим голосом:

— Ты знаешь, что со мной случилось, Карлос?

Дальше он не мог продолжать: его била дрожь, он задыхался, и Карлос, не сводя с него глаз, тоже задрожал, меняясь в лице.

— Я приехал к Коэнам пораньше, — с усилием и едва слышно заговорил Эга, — мы так условились. В гостиной уже было двое или трое приглашенных… И вдруг Коэн подошел ко мне вплотную и сказал: «Вы — подлец, извольте выйти вон… Да, да, вон, иначе я не постесняюсь этих людей и вышвырну вас отсюда пинком!» А я, Карлос…

Но тут гнев вновь перехватил ему горло. И Эга кусал губы, силясь удержаться от рыданий: в глазах его блестели слезы.

Когда к нему вернулся дар речи, последовал яростный взрыв:

— Я вызову его на дуэль, этого мерзавца, заставлю стреляться в пяти шагах и всажу ему пулю прямо в сердце!

Из его горла вновь вырвались полузадушенные всхлипы, и он, топая ногами и размахивая кулаками, принялся неистово вопить, словно упиваясь пронзительностью собственного голоса:

— Я хочу убить его! Хочу убить его! Хочу убить его!

Затем как одержимый, не замечая Карлоса, он стал быстрыми шагами ходить по кабинету, стуча каблуками и волоча по полу плащ; плохо привязанная шпага колотила его по ногам в алых чулках.

— Итак, все открылось, — пробормотал Карлос.

— Разумеется, все открылось! — Эга, продолжая бегать по кабинету, воздел руки к небесам. — Но не могу понять, каким образом! Впрочем, догадываюсь… Выгнать меня вон! Нет, я должен всадить ему пулю прямо в сердце! Клянусь честью моих предков, я уложу его наповал!.. Я хочу, чтобы ты завтра пошел к нему с Крафтом… Мои условия таковы: драться на пистолетах, в пятнадцати шагах!

Карлос, успокоившись, допивал чай. Потом сказал нарочито будничным тоном:

— Мой дорогой Эга, ты не можешь вызвать Коэна на дуэль.

Эга остановился как вкопанный; глаза его засверкали; однако немыслимые траурные брови и колыхавшиеся на шляпе петушиные перья делали его гнев комическим и театральным.

— Не могу вызвать на дуэль?

— Нет.

— Но он выгнал меня вон…

— Он был вправе так поступить.

— Вправе? Осрамить меня перед всеми?..

— Но ведь все знают, что ты любовник его жены!

Эга ошеломленно поглядел на Карлоса. Потом протестующе воскликнул:

— При чем тут жена!.. Речь не о ней! Для меня это вопрос чести, я должен вызвать его на дуэль и убить его!..

Карлос пожал плечами.

— Ты сейчас не в себе. Поезжай домой и завтра никуда не выходи: посмотрим, если он сам пришлет секундантов…

— Кто, Коэн! — взревел Эга. — Этот мошенник, эта каналья!.. Я его или убью, или отделаю хлыстом по лицу. Он меня вызовет! Еще чего… Ты с ума сошел…

И он вновь принялся вышагивать от зеркала до окна, вздыхая, скрежеща зубами; и резкие взмахи его плаща колебали пламя свечей в канделябрах.

Карлос, стоя у стола, молчал, наполняя вновь свою чашку чаем. Вся эта история начала представляться ему смешной и недостойной: и угрозы оскорбленного мужа вышвырнуть пинком любовника жены, и мелодраматическая ярость Эги; и он не мог удержаться от улыбки при виде долговязого Мефистофеля, который заполнял его кабинет алым сиянием бархатного плаща и в бешенстве твердил о чести и убийстве, хмуря наклеенные брови и звеня шпагой.

— Поедем к Крафту! — Эга прервал свое хождение, уцепившись за эту мысль. — Я хочу послушать, что скажет Крафт. У меня внизу карета, мы мигом до него доедем!

— Так поздно ехать в Оливаес? — Карлос посмотрел на часы.

— Карлос, если ты мне друг!..

Карлос, не прибегая к помощи Батисты, поспешно оделся.

Эга, пока он одевался, налил себе чаю и добавил туда рому: руки его так дрожали от волнения, что едва могли держать бутылку. Выпив чай, он перевел дух и закурил, Карлос зашел в ванную, ярко освещенную газом. Дождь все не утихал, поливая в саду и без того сырую землю.

— Ты думаешь, мы доберемся в такой дождь? — спросил Карлос Эгу.

— Доберемся, доберемся, — ответил Эга.

Он увидел домино и взял его с кресла, рассматривая дорогой атлас и красивый голубой бант. Потом, обнаружив перед собой большое зеркало-псише, вставил в глаз монокль и, отступив на шаг, оглядел себя с головы до ног и наконец, встав в позу, положил одну руку на пояс, а другую — на эфес шпаги.

— А я неплохо выгляжу в этом костюме, Карлос, не правда ли?