Семеро братьев

С и м е о н и. Слушайте же, слушайте. Сатана свистнул, и из стены, как он и говорил, вдруг с шумом вылезли два рога, два страшных рога. И зарычали они, как взбесившиеся львы, и начали изрыгать дым, чад смолы и серы. И начали мы кашлять, — и я и сатана, — кашлять и хрипеть, и поплотней заткнули уши, потому как те страшные рога все ревели, и все громче и громче. А башня сотрясалась, крепкая башня из юфти, и вдруг как грохнется вниз! И мы вместе с ней, в ворохе кож. Куда делся сатана, не знаю, а сам я покатился кувырком со скалы, слетел с краешка луны и начал падать прямо на землю на маленьком обрывке кожи, всего в два локтя. Но кожа-то была с луны, и ее так и тянуло обратно, а меня, земного жителя, тянуло к земле. Так ведь нам говорили. И раз я тяжелее кожи, то падал вниз, хоть и тихонечко, как на спине старой вороны. Во всем мне была удача: не будь подо мной этой кожаной подстилки, моего воздушного корабля, я бы, пожалуй, шлепнулся на землю, как мешок с потрохами, потому что крыльев сатаны у меня теперь не было. А тут я тихонько плыл к нашей дорогой земле и наконец опустился у елочки, неподалеку от того места, откуда мы с сатаной пустились в путь. Я все еще держал в руках кожу. И вдруг заметил, что на ней красными буквами написано так: «Это в подарок братьям Юкола, и приветов полные горсти! А когда на небе появится огненный знак, похожий на орлиный хвост, то знайте: настал конец света. Выдано в кожаной башне из юфти в день почти последний, и в год, надо думать, поистине последний». Так было написано на коже. А потом я ее выпустил из рук, и она понеслась обратно на луну. Вот вам вся истинная и страшная правда о моих скитаниях.

Ю х а н и. Удивительно и страшно — все вместе.

Т и м о. Но за это время ты все же научился грамоте.

С и м е о н и. И не думай. Я так же глуп, как раньше.

Т и м о. А, может, тебе открылся какой-нибудь хитрый секрет? Ну-ка, попробуй, вот тебе букварь.

С и м е о н и. Еще чего! Для меня это как русский или еврейский язык. Тогда-то, осененный духом, я знал немало, но сейчас передо мной сплошная темень, и я опять тот же несчастный человечек, тот же грешник, великий грешник. И голова моя идет кругом, ибо тот день настал! Голова моя идет кругом, ибо я собственными глазами видел самого Люцифера. Фу, какой он волосатый!

Ю х а н и. Ох мы, бедные парни, о-ох!

С и м е о н и. Тысячу раз ох! Голова моя идет кругом, кругом! Ведь я видел самого Люцифера. Голова кругом!

Ю х а н и. Молись богу, брат мой, молись богу!

С и м е о н и. Помолимся все вместе. Я видел волосатого силача Люцифера! Помолимся все вместе!

Т и м о. Что ж, можно. Почему бы не помолиться?

Ю х а н и. Как все печально, о-ох!

Т и м о. Не плачь, Юхани.

Ю х а н и. Кровью, а не слезами заплакал бы я, если б мог. Ведь мы жили как азиаты, пили водку как турки и магометане. Нет, теперь этому настал конец. Отныне мы будем жить иначе, не то на нас скоро падет небесная кара, устрашающая и тяжкая, как гора Тунтуривуори, и всех нас вдавит в преисподнюю. Да, да! Нас предупредили разными чудесами и пророчествами. И если вовремя не образумимся — ждите беды!

Л а у р и. Да, ждите беды. И у меня тоже есть что рассказать. Слушайте. Когда вы катали на поляне деревянный круг, я бродил по лесу и искал подходящего дерева на разные поделки. Я вздремнул в лесу, и мне приснился удивительный сон. Сижу я на вершине высокой сосны и вижу, как рьяно вы катаете круг, а поляна застелена бычьими шкурами. И угадайте-ка, с кем вы играли? С пастором, братцы вы мои, с нашим ретивым пастором! И что же случилось потом? Пастор вдруг увидел, что круг вовсе не круг, а букварь с красной обложкой. Тут он ужасно разозлился, замахал своим мечом и громко закричал: «Эйя, эйя!» И поднялась страшная буря, и вас, как мякину, подхватило ветром и понесло. Вот что мне приснилось, а такой сон что-нибудь да означает.

Ю х а н и. Наверняка! Не иначе как он сулит нам какую-нибудь чертову кутерьму. В этом можно не сомневаться. Мы предупреждены с двух сторон, и если только не остепенимся, — быть нам под огненным дождем с камнями и горящей смолой, как некогда было с Содомом и Гоморрой.

А а п о. Но не будем все-таки чересчур пугаться.

Т у о м а с. Судить наверное не берусь, но может статься, что Симеони все это померещилось спьяну.

Ю х а н и. Сказал! Ты хочешь свести на нет небесные знамения?

Т и м о. Не говори против божьих дел и чудес.

С и м е о н и. Ах! Я был на луне и видел Люцифера, и душа моя дрожит теперь в страхе. Горе мне, горе всем нам!

Т у о м а с. Горе великое! Но выпей-ка еще да ложись спать.

С и м е о н и. А что, если попробовать?

Т и м о. Водки больше нет.

Т у о м а с. Ну, тогда другое дело.

С и м е о н и. И слава богу, что она наконец-то кончилась, эта отрава. Больше я ни капельки не возьму в рот хмельного. Клянусь вам.

Ю х а н и. Будь оно проклято, это адское зелье!

Т и м о. Да, нехорошо мы сделали, занявшись винокурением.

А а п о. А кто зачинщик? Отвечайте, Юхани и Тимо.