Семеро братьев

Братья тоже побежали к своему дому, громко окликая Кюэсти. Но он не слышал их зова; с безумным криком он продолжал бушевать на дворе, и страшен был его вид. А братья уже мчались по сухой, пыльной дороге. Но едва они добежали до мосточка между полями, как услышали за собой голос Кюэсти. Они остановились и, оглянувшись, увидели человека, который, крича и размахивая рукой, бежал к ним с колом на плече. Скоро Кюэсти стоял уже перед братьями. Он вспотел, запыхался, а глаза от ярости косили сильнее обычного. Ничего нельзя было понять из его путаной речи, которая то и дело прерывалась протяжным криком. Братья уговаривали его пойти с ними в Импиваару и не возвращаться обратно, в волчью стаю, но Кюэсти продолжал стоять на месте и все что-то бормотал, вращая глазами. Потом, сердито взглянув на братьев, закричал: «А теперь идите домой!» — и отвернулся от них. А братья побежали к дому. Вскоре, однако, вновь донесся протяжный крик Кюэсти, и братья увидели, что он стоит на меже, мотая головой и размахивая руками. Еще раз прокричав: «А теперь идите домой!» — он побежал своей дорогой.

Братья неслись к Импивааре. На головах у них были огромные шишки, на руках — кровавые раны. Холодный ужас сковал их души, но они стремительно продолжали свой бег.

Так окончилась драка на дворе Таммисто, откуда многих унесли в беспамятстве и где многие получили отметины на всю жизнь.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Вечером того же дня, когда произошла жестокая схватка в Таммисто, братья, смазав и перевязав раны, вновь сидят в своей избе. На сердце у них тяжело и тоскливо, полные отчаяния и ярости взгляды устремлены в пол. Они вспоминают все, что наделали, и знают, какое им грозит наказание. Горько раздумывают они о своем несчастном, без проблеска надежды, положении. В избе царит тягостное молчание. Наконец Симеони решается начать беседу:

— Братья, братья! Скажите одно: что нам делать, чтобы не попасть в лапы властей?

А а п о. Нет нам спасения от такой беды, нет на этом свете.

Ю х а н и. Мы в капкане, в капкане! Все пропало — и счастье и надежды!

Т у о м а с. Всех нас дьявол заберет, заберет без всякой жалости. Так что давайте покорно ждать наказания. Ведь мы помешали ленсману, когда он справлял казенное дело, а это не шутка; парней Тоуколы, может, навеки покалечили, а это еще похуже. Может, еще и жизни кого-нибудь лишили — это уже совсем плохо. Ступай за решетку и ешь даровой казенный хлеб.

С и м е о н и. Ох мы, горемыки!

Т и м о. Горемыки Юкола! Целых семь штук. Что нам делать?

Л а у р и. Я-то знаю, что сделаю.

Ю х а н и. Я тоже. Нож в горло, все до единого!

Т и м о. Нет уж, черт возьми!

Ю х а н и. Нож, мой острый нож! Уж я напущу крови!

А а п о. Юхани!

Ю х а н и. Пускай кровь семерых молодцов сольется в одну огромную лужу, и мы утопимся в ней, как библейский народ в Красном море{81}. Где мой нож? Он живо все уладит.

А а п о. Опомнись!

Ю х а н и. Прочь с дороги! И долой эту проклятую жизнь! Нож!

С и м е о н и. Успокоим его!

А а п о. Сюда, братья!

Ю х а н и. Прочь с дороги!

Т у о м а с. Смирно, парень!

Ю х а н и. Отпусти, брат Туомас!

Т у о м а с. Сиди смирно!

Ю х а н и. Да на что мне смирение, коли все пропало? Или ты хочешь смиренно принять сорок пар розог{82}?

Т у о м а с. Совсем не хочу.

Ю х а н и. Так что же?

Т у о м а с. В петлю полезу, но только немного погодя.

Ю х а н и. Чего мешкать? Лучше уж сразу — все равно придется.

Т у о м а с. А мы еще подумаем.

Ю х а н и. Ха-ха-ха! Все попусту.

Т у о м а с. Может, еще не совсем.

Ю х а н и. Ведь нас ждут наручники.

С и м е о н и. Прочь из Суоми, в Ингрию{83}, коров пасти!

Т и м о. Или дворниками в Питер.

А а п о. Плохо придумано.

Э р о. Поедем бороздить моря, как когда-то наш храбрый дядюшка! Как только отчалим от берегов Суоми, нам никакие власти нипочем. И постараемся попасть к англичанину: на их кораблях знают цену настоящему мужчине.

А а п о. Над твоим советом стоит призадуматься.

Т у о м а с. Он вроде бы и ничего, но помните: прежде чем мы успеем добраться до моря, власти повенчают нас с кандалами.

Т и м о. Ох-хо-хо! Да если даже и выберемся из Суоми целехонькими, то когда-то мы в Англии будем? Ведь туда миллионы, тысяча миллионов километров. Ох-хо-хо!

А а п о. Послушайте и меня: наймемся на год-другой в солдаты{84}. Когда сами станем волками, тогда нам нечего бояться волчьих клыков. Участь эта, конечно, не легкая, но лучше в нашем положении не придумать. Так что идемте в этот громадный славный батальон Хейнола! Каждое лето они устраивают кутерьму на поле в Парола и выкидывают разные артикулы. Это надо обдумать. Помните, что власти всегда постоят за своих солдат.