Семеро

Одеяние мужчины сшито так, чтобы он мог выставить напоказ свое стареющее тело. На юбке и майке полно разрезов, обнажающих бедра, подмышки и машинный механизм на месте пресса. На голове его нет волос, чтобы их можно было покрасить, но губы точно так же сияют красным. Его трость – железная, и ему она тоже не нужна.

Оба едва заметно кланяются, соблюдая приличия.

– Горад, – произносит мужчина, указывая на спутницу.

Горад, в свою очередь, отвечает, указывая на него:

– Кишкосос.

– Здравствуйте, – говорит Веспер, – и добро пожаловать в Горн.

Оба ставят трости на землю и опираются на них, изучая Веспер.

– У Кишкососа есть вопрос, – говорит Горад.

– Скорее мысль, – добавляет Кишкосос.

– Да, скорее мысль. Видишь ли, его интересует, как обстоят дела. Ты давно нас сюда зазывала.

Кишкосос кивает.

– Годами.

– Да, годами. А сейчас ни с того ни с сего, с бухты-барахты надо вдруг явиться на эти, понимаешь ли, переговоры.

– И даже более того.

– Ну да, – соглашается Горад. – Теперь нам нужно что-то решить еще до начала переговоров. Выбора нет? Уж точно не сейчас, когда Семеро у порога.

Веспер разводит руками.

– Ничего не поделаешь.

– Дело в том… – продолжает Горад.

– Да, – произносит Кишкосос, – я говорю о том…

– Он говорит о том, – перебивает Горад, – что очень уж это интересный выбор времени. Тишь да гладь, а затем, как снег на голову, они оборачиваются против вас и нас. Очень интересно.

– Удобно, – добавляет Кишкосос.

За плечом у Веспер раздраженно открывается глаз.

– Вы всерьез предполагаете, что я пытаюсь хитростью заманить вас за стол переговоров?

– Кишкосос ничего не предполагает. Он всего лишь размышляет, как странно, что ты, великая Хранительница меча Гаммы, героиня Империи, оказываешься под ударом Семерых, особенно учитывая тот факт, что одна из них прямо у тебя за спиной.

Веспер задумывается.

– Я понимаю. Затем, в общем-то, Горн и нужен. Здесь мы можем узнать друг друга и побороть недопонимание. Я уверена, что теперь, оказавшись здесь, лицом к лицу, мы сможем взглянуть на правду глазами противоположной стороны.

– Это уж по-любому, – соглашается Горад.

– Мои люди проводят вас в покои, а прибывших с вами – в специально отведенный для них лагерь. Но прежде чем вы уйдете, у меня тоже есть мысль.

Горад и Кишкосос замирают.

– Да?

– В Слейке я не бывала, но слышала, что это большой город, насчитывающий десятки тысяч населения. Так что я никак не могу избавиться от мысли, что ваша группа как-то маловата.

– А-а, – произносит Горад. – С большим количеством людей сложно управиться.

– Невероятно, – добавляет Кишкосос.

– Мы не можем принудить людей идти с нами. Так же как не можем вынудить их остаться. Не все уверены в грядущей угрозе Семерых. Даже у нас есть сомнения, как ты знаешь.

За плечом у Веспер сужается глаз.

– Да. Что ж, думаю, вы хотите посмотреть свои покои.

Ищейка рычит под нос, пока делегация проходит мимо; Самаэль качает головой.

– Знаю, – говорит Веспер. – Я тоже им не доверяю.

Первый наблюдает за тянущимися мимо рядами людей.

– В них мало верности. Ты могла бы заменить их менее… своевольными лидерами.

– Нет, – твердо заявляет Веспер. – Если я это сделаю, то скомпрометирую весь процесс еще до его начала. Половина делегаций развернется и уйдет домой, а вторая останется ждать в страхе.

– Это твой выбор, но я тебе скажу, что небольшой разлад сейчас сильно облегчит задачу в будущем.

Веспер скрещивает руки на груди.

– Я здесь не для того, чтобы облегчать задачу. Я здесь, чтобы все исправить, чтобы построить что-то прочное. Если мы начнем с кровопролития, то им же все и закончится.

– Хорошо, но мне все еще интересно, как высоко ты ценишь эти нравственные принципы. Скольким еще предстоит умереть, прежде чем ты передумаешь?

– Надеюсь, нам никогда не доведется это узнать.

Козел не уделяет внимания замызганным людям и полукровкам на дне лощины. Он куда выше их, он в безопасности на вершине своего королевства.

Травы здесь в избытке, как и всевозможной живности, прячущейся на земляном склоне и среди камней. Козлу нравится проводить время, извиваясь под всевозможными углами, чтобы добраться до лакомств.

Но что-то идет не так.

Козел прекращает жевать и прислушивается. Не слышно ничего, но чувство не отступает, и в итоге он выпрямляется и смотрит наверх.

Лощина остается, какой и была, но его взгляд перемещается инстинктивно, пока не доходит до верхушки купола. Обнаружив источник смятения, он удивленно вываливает язык.

Он видит козу, буро-белую самку с разными рогами – одним прямым, вторым скрученным. Ее борода тоже кудрявится, и она притягивает внимание козла. Но коза все же застенчиво отворачивается от его взгляда.

Козел еще какое-то время смотрит на нее, а потом снова принимается жевать, напустив на себя невозмутимый вид, пока не возвращается ощущение, что за ним наблюдают.

Он тут же поднимает взгляд, но коза уже отвернулась. Этот ритуал повторяется несколько раз, из-за чего обед явно затягивается.

Пока она думает о чем-то своем, козел наклоняет голову и орошает бороду собственной мочой. Теперь он готов, от него пахнет мускусом, он ждет ее.

И ждет.