Семеро

Гамма получилась слишком похожей на нее, думает она, несовершенной. Массасси все еще жаждет создать кого-то в женском обличье, но на этот раз творение должно быть более внимательным, и она сама должна быть более внимательной.

Вскоре тело обретает форму – очень схожую с формой Гаммы, но более мягкую, более плавную. Массасси отметает мысль о том, что у творения и силы будет меньше, предпочитая думать, что создает что-то более сложное, сестру, которая будет лучше приспособлена к тому, чтобы обходиться с человечеством по справедливости.

Меч она делает похожим на меч Беты, но этот клинок немного быстрее и предназначен как для защиты, так и для атаки.

Днями она оттачивает детали, желая добиться идеала, желая оттянуть момент, когда придется отдать очередную часть себя, чтобы вдохнуть в тело жизнь.

В глубине души она осознает, что у нее осталось не так много.

Вскоре Гамма дает ей почувствовать свое нетерпение. В отличие от братьев она слишком хорошо видит страхи Массасси, вычисляя их с холодным энтузиазмом. Присутствие Гаммы подобно мухе в супе, которым является любовь ее братьев. Оно равноценно их чувствам, но способно все отравить.

В конце концов не только гордость, но и смелость заставляет Массасси действовать. Ее серебряная рука – единственная часть тела, которая не дрожит, и радужка на ладони открывается так же плавно, как и всегда. На мгновение она останавливается, чтобы оценить качество своей работы, а затем беззвучно клянется однажды ее повторить.

Течет яркая сущность, перемещаясь от сердца к ладони, от нее – к серебряной голове через каждую клетку тела, к неактивному мечу и обратно.

Хоть она никогда этого не признает, Массасси потеряла способность контролировать эту часть процесса. Столько усилий требуется, чтобы вытолкнуть сущность, что она рабски подчиняется ее потоку. На этот раз ее обуревает не злоба, а сожаление. Перед глазами проплывает череда лиц. Сначала знакомые – ее куратор, доктор, который пытался заглушить ее разум лекарствами, люди, которые в юности намеревались ее убить, люди, которых она безуспешно пыталась возвысить до своего уровня. Бесчисленные тысячи остальных, которых она послала на смерть, ни разу их не увидев, слишком много, чтобы всех перечислить, слишком много, чтобы хранить в памяти, – выцветающая вереница призраков.

Когда Дельта открывает глаза, Массасси – хоть ее тело и поддерживает экзоскелет – оседает на пол.

Как и Гамма, новорожденная бессмертная видит ее недостатки. В отличие от Гаммы она их прощает. И тут же импульсивно обнимает свою создательницу.

Альфа подходит ближе, его одобрение песней заполняет комнату, в мягкой гармонии к нему присоединяется Бета и дополняет брата. Гамма остается на месте.

Окрыленная их любовью, Массасси позволяет себе парить. Она ни рада, ни печальна, ни довольна, ни недовольна. С появлением Дельты с ее плеч свалилось великое бремя, и теперь она спокойна, безмятежна, почти полностью опустошена.

Глава четырнадцатая

Армада Семи, вновь объединившаяся после разделения, теснится на берегу, изрыгая машины с войсками и металлических змей с рыцарями внутри. Обе части флота провели немало боевых действий.

Один за другим очищались острова, превращались в пепел оскверненные и их дома. Не было никакого сопротивления, о котором стоило бы упоминать; те, кто мог сбежать, – сбежали, а те, у кого не оказалось укрытия, и те, кто решил спрятаться на другом конце острова, стали легкой добычей для огневых групп.

Они надеялись набрать верных, они привлекали на свою сторону достойных и наращивали армию – так же, как делала Гамма во время похода к Разлому. Но на этот раз имперцы зашли далеко – в соответствии со стандартами Альфы.

Те, кто, преклонив колени, ждал с улыбкой на лице или литанией на губах, были встречены огнем.

Рыцарь-Командор знает, что они работают на совесть, но не может избавиться от ощущения, что чего-то не хватает. Пока что это мало чем отличается от прополки сада, который не возродится, пока Рыцарь-Командор жив.

Где же слава? Где враг, заслуживающий их гнев?

Пока над его головой медленно проплывает дворец Альфы, Рыцарь-Командор скрепя сердце оставляет «Решимость» – водные пути предательски узки для такого могучего судна. По его приказу оживает покатый нос корабля, отсоединяется от палубы и приземляется на песок, будто вываливающийся изо рта язык. Его командный центр похож на металлических змей, что так любимы рыцарями, но в четыре раза больше, а его передняя часть поднята над землей – этакий бескрылый дракон среди червей.

Отсоединение проходит гладко – чуть ли не единственное, что проходит так же гладко, как и муштра. Рыцарь-Командор удовлетворенно кивает, и на мгновение его офицеры позволяют себе внутренне возрадоваться.

Он переводит взгляд на тень от небесного дворца, размышляя, какие разговоры сейчас там ведутся и скоро ли ему доведется это узнать.