Семеро

Впервые Злость и Очертание встретились на поле боя; одна был создана, чтобы уничтожить другого, второе уничтожило хозяина первой и было уничтожено им самим. Обоих переполняет потребность быть как можно дальше друг от друга, потребность атаковать, но у обоих есть Веспер, и она понимает, что является мостом, способным понять обе стороны и за шрамами увидеть красоту.

Осознавая, что дрожит, Веспер поднимает руки, встает на носочки, оказываясь одного роста с Очертанием, и обнимает его.

Глаз на мече широко раскрывается, и Очертание смотрит в него. Ибо для инферналя это значит взглянуть в лицо смерти. Но самоконтроль всегда был сильной стороной Очертания, и оно ожесточает себя, медленно поднимая руки, чтобы обнять Веспер вместе с мечом.

Веспер кладет голову инферналю на грудь.

– Тсс, – ласково произносит она. – Тсс.

Меч сдерживает ярость.

Очертание сдерживает страх.

Люди, полукровки и инфернали не до конца понимают, что именно разворачивается на их глазах. После разгорается бурное обсуждение, что может означать эта сцена. Кто-то говорит, что таким образом одна сторона подчинилась другой, другие – что это встреча друзей, кто-то называет это мерзостью. Все сходятся в том, что это знамение, хотя и не понимают, доброе или нет. И все чувствуют, что перед их глазами творится история, и из-за этого ощущают себя одновременно великими и ничтожными.

Пока Дженнер говорит, Веспер ест. Его отчет полон детальной статистики. Потребность в продуктах на душу населения, прогнозируемый рост населения в зависимости от прогнозируемого срока годности припасов, расчетное время прибытия имперской армии, общие сведения о наиболее часто возникающих жалобах и несколько нерешенных вопросов – все это предлагается вниманию Веспер.

Когда просыпается меч и вперяет взгляд в дверь, а глаза Веспер устремляются туда же, он замолкает и открывает ее.

По ту сторону стоит Первый.

Дженнер резко отходит вбок, не меняя выражения на лице.

– Я ухожу, – заявляет Первый.

Веспер забывает об обеде. На нее накатывает чувство вины. Это из-за нее? Ему известно, что в ее сердце таятся сомнения?

– Не понимаю.

– Мои люди останутся, мои небесные корабли – тоже. Они в твоем распоряжении, если твое желание… мира не совпадет с желаниями Семи.

– Куда ты идешь?

– В Дивенбург. Мне нужно отдать долг и получить награду.

– А-а. Я полагала, что ты… эм-м, хотя бы этот твой фрагмент останется здесь.

– Нет.

– Ты вернешься?

– Я… собираюсь.

Веспер поднимается.

– Мне нужна Нер. И ты мне нужен. Пообещай, что вернешься.

– Или ты доверяешь моим намерениям, или нет. Обещание ничего не изменит.

– Тогда буду тебя ждать.

Когда Первый уходит, Веспер смотрит на Дженнера:

– Что думаешь?

– Он инферналь, мы не можем ему доверять.

Она вздыхает.

– Я знаю, он что-то скрывает, но я не могу понять что.

– Где остальные его фрагменты? Рассредоточились, как обычно?

– Нет. Первый собирает их в Дивенбурге. – Она продолжает, и обычная невозмутимость Дженнера сменяется сильным удивлением: – Возможно, где-то есть еще несколько его фрагментов, но я сомневаюсь. Он боится Семерых. И это меня тревожит. Я думала, он использует меня в качестве щита от их гнева, но если он уйдет, я не смогу его защитить.

Дженнер суровеет.

– Кажется, я понимаю.

– Поделись.

– Мы знаем, каким путем сюда придут Семеро, и будь уверена, Первый тоже это знает. Он вычислил, что они минуют Дивенбург и явятся прямиком к нам. Ты больше не нужна ему в качестве щита. Понимаешь? Он использует тебя как приманку.

Тысячу двадцать семь лет назад

Массасси вновь в своей мастерской. Экзоскелет поддерживает ее тело снаружи, а медикаменты, непрерывно поступающие через трубку, приковывающую ее к стене, – изнутри.

Мир-Пятнадцатая говорила Массасси, что ее физиологические показатели падают. Массасси сказала Мир-Пятнадцатой заткнуться.

Альфа и Бета счастливы, что она вновь принялась за работу; ни один из них не способен понять, как она слаба, не то что это заметить. Гамма лишь бесится, что их создательница не приступила к работе раньше.

Массасси целиком разделяет ее чувства, она уже давно хотела действовать. Она как никогда четко осознает промахи Империи. Ее рыцари-серафимы как никогда далеки от народа. Под попечительством Альфы они стали сильнее, сложнее, и в своем самоотверженном служении совсем оторвались от обывательских масс.

Бета разработал серию кодов, чтобы уменьшить количество будущих проблем, запрограммировав рыцарей на помощь своим соотечественникам, если таковая потребуется.

А Гамма колеблется между желанием улучшений и желанием разрушений. Она уже конфликтует с братьями, и Массасси опасается: если не вмешаться, то станет только хуже.

Поэтому она вновь берет инструменты в руки. Но есть и другая причина: ей скучно, она чувствует себя опустошенной, если ничем не занята. Физические неудобства можно стерпеть, но ощущение бесполезности, которое приходит с бездействием, – нет.