Семья для чемпиона

Яр смеется и начинает двигаться. Как и обещал: нежно. Не торопится. Медленно и плавно подается вперед, входя на всю длину и тут же выходя. Дает мне возможность привыкнуть к его размеру. Мнет ладонями мою попу. Сжимает грудь. Целует. Кусает. Постепенно увеличивая темп. С тягуче-плавного до развратно-скоростного. Заставляя царапать ногтями его лопатки. Подстраиваться под один с ним ритм.

– Отзывчивая, Птичка…

В какой-то момент Ярослав меняет угол проникновения, закидывая одну мою ногу себе на плечо. Берет так, что глаза закатываются от удовольствия! Сердце о ребра долбит, как сбрендивший дятел! Толчок, толчок, еще толчок…

– Давай, малыш, вместе, – сбивчиво шепчет, поглаживая пальцами клитор.

– М-м-м… обоюдный оргазм – это киношный миф… – шепчу заплетающимся от удовольствия языком непонятно откуда взявшуюся в башке хрень. Вроде в каком-то журнале читала…

Яр щиплет меня за попу.

– Кончай, Птичка! – приказывает. И с очередным его толчком меня накрывает бешеным удовольствием. Буквально выносит из этой реальности самым сильным и ярким в моей жизни оргазмом! Душа отлетает. Тело сковывает. Пальчики на ногах подгибаются. Ноготки в руки Яра впиваются, а с губ рвется долгий стон удовольствия, который Ремизов глушит своими губами. Ловит каждый всхлип до последнего звука, бурно изливаясь внутри меня. Тоже кончает.

Время замедляет свой бег. Все перестает существовать. А когда отголоски оргазма отпускают, мое тело превращается в саму невесомость. Я буквально его не чувствую. Ни рук, ни ног, ни даже биения сердца. Может, я умерла?

Я облизываю пересохшие губы. Лежу, не открывая глаз, придавленная телом Ремизова к матрасу. Едва не стону от разочарования, когда чувствую, как Яр выскальзывает из меня, дав себе всего пару минут на передышку. Перекатывается и сползает, унося от моего тела тепло своего. Чмокает меня в нос.

Я недовольно бурчу и открываю глаза. Он стягивает с себя использованный презерватив. Завязывает узлом, откидывая. Тянется все к тому же ящику:

– Готова приступить к упражнению номер два, Птичка?

Если не считать поблескивающие бисеринки пота на его виске и шее, ощущение, что мужчине совершенно не пришлось только что напрягаться. Я же только что пробежала стометровку – не меньше! Поэтому в ужасе охаю:

– Уже?

– Жалеешь, что пришла?

– Просто о том, что у тебя неуемные сексуальные аппетиты, тоже надо предупреждать на берегу, – бурчу беззлобно. – Вдруг у меня здоровье слабое и сердце не выдержит такого секс-марафона?

– Тогда это будут очень горячие последние пару часов твоей жизни.

– Пощады не будет?

– Не в этой жизни.

Яр заставляет меня перевернуться на живот.

– Скажи сразу, на сколько упражнений у тебя там запас, чтобы я знала, к чему готовиться.

Я скорее слышу, чем наблюдаю, как новая упаковка из фольги рвется и отлетает куда-то за пределы кровати. Чувствую ладони Ремизова на своей попе, к которой он, поглаживая, пристраивается бедрами и целует в плечо, огорошивая своим хриплым:

– До самого утра хватит, Птичка.

– Ты монстр…

– Нет, всего лишь секс-тренажер.

– Яросла-а-а-а… м-м.

Глава 25

Аврелия

Я поджимаю пальчики на ногах. Прохожусь ладошкой по груди Яра, очерчивая каждую впадинку пресса. Пересчитываю кубики. Их ровно шесть. Упругих. Крепких. Шикарных. Такие раньше я видела только в кино. Даже у Гордея тринадцать лет назад таких не было.

Глушу рвущийся из груди вздох. Пора сгребать свое потрепанное Ремизовым тело и ползти непослушными ногами в сторону своей спальни. А так сильно не хочется… Но у нас ведь просто физика. А физика не предполагает совместных ночевок. Если я все правильно понимаю в этой сложной фиктивной супружеской жизни.

Задираю голову, лежащую на плече Яра. Чмокаю его в колючий подбородок. Он улыбается и смотрит на меня осоловелым взглядом. Тянусь и ловлю еще один вздох Ярослава губами. Целую. Сладко-сладко так. Хорошо-о-о. Даю себе последнее мгновение насладиться теплотой его тела и уютом объятий… Все. Хватит, Ава, наглеть! Все должно быть в меру.

Отстраняюсь. Немного смущаясь своей наготы, выпорхнув из-под покрывала, сползаю с кровати. Быстренько нахожу и поднимаю с пола пижамку. Куда запропастились трусики, понятия не имею. Чувствую, как полыхает пятая точка под пристальным взглядом Ремизова. Слышу его же недоуменное:

– Ты чего делаешь, Птичка?

Я? Всего-то натягиваю шортики и майку. Накидываю на себя халат. Прячу свое неглиже. Приглаживаю спутанные пальцами Ярослава светлые локоны и оборачиваюсь. Говорю, пытаясь сохранять спокойствие и попутно совладать с шелковым ремешком:

– Я, наверное, уже пойду.

– Что? Куда?

– Как куда? К себе. Пора спать. Тебе на тренировку вставать через… оу, уже через четыре часа. Ни фига себе! Это мы что, полночи тут…