Семя грядущего. Среди долины ровныя… На краю света

- Пойдем посмотрим немцев, - предложил Титов и направился к ближайшему T-IV.

- А что смотреть? - небрежно бросил Братишка. - Пустая дырявая бочка из-под керосина, металлолом, - и прошел мимо. Глебов и Ефремов последовали за летчиком.

Второй немецкий танк стоял впритык с танком Титова. Они шли на таран, коммунист и фашист. Иван вспомнил сейчас об этом. Стволы их пушек скрестились, как две шпаги. Но ни тот ни другой не успели выстрелить. Снаряд другого немецкого танка подбил Титова. Возвращаясь теперь к этим двум столкнувшимся лбами стальным крепостям, Иван пытался припомнить все, как было.

Верхний люк второго немецкого танка оказался открытым. Титов забрался внутрь. Там - никого, пусто. И никаких повреждений. Титов проверил пушку, пулемет - все в исправности. Странно, почему экипаж оставил танк? Попробовал завести. Не получилось. Значит, вот в чем секрет бегства экипажа: заглох мотор и никак не заводился. Нервы гитлеровцев не выдержали: они бросили машину и убежали.

Титов вылез из танка, сообщил:

- Совсем целехонький. Только одна мелочишка - не заводится.

- Бывает, заводской дефект, - отозвался Братишка. - Почти как в песенке: "Все хорошо, прекрасная маркиза, за исключеньем пустяка".

- А вы напрасно шутите, лейтенант, - колюче посмотрел на летчика Титов.

- Братишка, - подсказал Максим.

- Не понимаю, - обронил Титов.

- Это его фамилия: Максим Иванович Братишка, - пояснил Глебов.

- Забавно, - сказал Титов. - А могла быть и Сестренка. Каких только фамилий нет в природе! Лейтенант Сестренка. Забавно… Так вот, дорогой Братишка, сейчас мы с тобой покопаемся в моторе, хотя нет, ты ведь летчик, у вас моторами техники занимаются, и если устраним заводской дефект, то мы еще покажем фашистам, кто мы и что мы. Понятно?..

- А ты знаешь, как шоферы поступают в таких случаях? - спросил Глебов. - Берут друг друга на буксир и тащат до тех пор, пока не заведется.

- Я всегда восхищался твоей находчивостью, дорогой Мелька, - весело отозвался Титов. - Попробуем по-шоферски, если только не откажет буксир.

Танк Титова был изрядно изуродован, разбита пушка, повреждено управление, заклинена башня. Тем не менее он смог еще пройти полсотни метров, волоча за собой T-IV.

Через полчаса все четверо сидели в исправном, глухо урчащем немецком танке. Титов выполнял роль водителя, Глебов - командира башни.

- Вы понимаете, что это значит? - почти ликуя, спрашивал Титов. - Нет, вы можете себе представить, что мы сейчас такое есть для фашистов?.. Мы будем крушить их броней, давить гусеницами, бить снарядами, косить пулями… Истреблять, истреблять, истреблять, пока они не прикончат нас…

В нем кипела и клокотала страшная месть врагу.

- А если столкнемся со своими? - спросил Братишка. - Мне бы не хотелось умереть от рук своих товарищей.

Мотор взревел. Танк, точно пришпоренный конь, рванул с. места и, вздымая гусеницами пыль, стремительно ринулся на восток, откуда доносились отдаленные раскаты кровопролитной битвы. Казбек помчался за танком. А Буря постояла минуту, точно раздумывая, как ей быть, и затем, выгнув шею колесом и распушив хвост, красиво поскакала за Казбеком.

1962 г.

СРЕДИ ДОЛИНЫ РОВНЫЯ…

Среди долины ровныя,

На гладкой высоте,

Цветет, растет высокий дуб

В могучей красоте…

(Из старинной русской песни)

ГЛАВА ПЕРВАЯ. СМЕРТЬ ЗА СМЕРТЬ

1

Пыль, дым, пороховая гарь смешались в одно: не облако, не туман, а марево - знойное, едкое, необычное. Необычное для людей как военных, так и мирных, потому что в этом странном и страшном мареве вставал первый день войны - воскресенье 22 июня 1941 года, вставал у пограничных рубежей и двигался с грохотом на восток бесконечными потоками по извилистым, как змеи, и прямым, как струны, линиям дорог.

Дороги, дороги… Огненные дороги первого дня войны… Они бегут через поля цветущего картофеля и спеющих хлебов. через прохладу лесов и зной степей, насквозь пронзая города и села. Над ними хохочет обезумевшее бесформенно-желтое солнце, а по сторонам их, по обочинам, - все застывшее, изуродованное: трупы людей, остовы сожженных машин, столбы с повисшими оборванными проводами, брошенные винтовки и каски.

Серая лавина движется по дорогам, сметая на своем пути все живое, ненасытная, свирепая, кровожадная. Танки, орудия, автомашины, мотоциклы, помеченные крестами свастики и густо облепленные обезумевшими от крови солдатами фюрера, цистерны с бензином… И все - на восток, на восток. Лишь изредка попадется какой-нибудь встречный офицер связи с донесением, да санитарные машины с покалеченными гитлеровцами, да стайка пленных советских солдат понуро бредет под дулами автоматов. А то все - вперед, вперед на Москву, туда, откуда движется солнце, где встает новый день.