Семья напрокат

Американец развернул к нам картину, и мы увидели две переплетённые буквы «М» на бледно-зелёном фоне. Хоккеист, широко улыбаясь, пожал родственнику руку, и передал лист бумаги мне. Я тоже поблагодарила художника, и отложила подарок на тумбочку. Абсолютно не представляю, что с ним делать – не на стену же повесить?

Для собственной супруги, мистер Дэвис передал небольшой лист бумаги, где были намешаны разные цвета, соединяясь в единый грязно-зелёный цвет ровно посередине листа.

– Что это?

Полонский в недоумении уставился на грязное полотно, и в пренебрежении поднял левую бровь. Но, увидев абсолютно счастливое лицо собственной сестры, замер и захлопнул рот.

– О, мой любимый, спасибо! Ты думаешь, всё получится?

– Я уверен в этом.

– А когда?

– На Пасху. Потому что следующий Новый Год мы все, в этом же составе, будем встречать в нашем доме.

До меня смутно стали доходить слова мужчины. Через год мы все должны будем встретиться в их доме, в Америке? Но я-то, совершенно точно, там не могу оказаться – мой контракт с хоккеистом заканчивается через неделю.

– Что происходит? Объясните нам уже, наконец!

Максим Дмитриевич нахмурился, и посмотрел на сестру. Не смотря, что Итен довольно прилично говорит по-русски, смысл его слов мы не совсем уловили.

Ангелина, расплываясь в улыбке, со светящимися от счастья глазами, прижала к себе мазню супруга, и зашептала:

– Итен видит, что я забеременею в этом году, на пасху. И все вы, в таком же составе, приедете к нам на Новый Год, в Америку.

Сглатываю комок, стоящий в горле. Значит, я всё правильно поняла. Жаль, но в своём очередном предсказании всесильный Гуру Солнца ошибся.

– У меня тоже есть для вас подарки.

Неожиданно, со своего стула поднялась Агриппина Яковлевна. Полонский аккуратно отодвинул стул, и помог бабушке встать, не смотря на свой ушиб рёбер. Я видела, как сморщился мужчина, когда ему пришлось тянуть женщину вверх – ему самому при этом явно было очень больно, но он стоически сдержался. Вот что значит – настоящий спортсмен. А она, загадочно улыбаясь, подмигнула мне:

– Лизонька, детка, осмотри ёлочку хорошо. Там ты найдёшь подарки для всех.

В гостиной повисла давящая тишина, и я, послушно встав со своего стула, подошла к зелёной красавице. На полу подарков, совершенно точно, больше не было. Но вот на раскидистых искусственных лапах я обнаружила бархатную коробочку нежно-голубого цвета.

– Это для Гелечки.

Ангелина, услышав своё имя, тотчас вскочила на ноги и буквально вырвала из моих рук свой подарок. Открыв её, она восторженно ахнула – на бархатной подушечке лежала золотая брошь в виде розы. Стебель и листья были сделаны из чистого золота хорошей пробы, а вместо бутона сиял большой камень тёмно-красного цвета.

– Эта брошь была на мне, когда я выходила замуж за твоего дедушку. Хочу, чтобы она была у тебя, на память о нашей с ним любви.

Девушка радостно закивала и бросилась старушке на шею, рассыпаясь в благодарностях, а я послушно стала обходить ёлку. Следующая найденная коробочка была чуть больше, и на ней была записка, написанная старческой дрожащей рукой – для Итена. Смущённый художник, покраснев, аккуратно открыл коробочку, и увидел там винтажный галстук-бабочку тёмно-красного цвета, в клетку.

– Я видела по телевизору – художники такие носят.

– Да-да, спасибо! Я обязательно его примерю!

– Этот галстук носил мой покойный супруг, он ему очень нравился. Думаю, если Ангелина наденет мою брошь, а вы – эту бабочку, то вы как будто станете продолжением моей собственной жизни. По крайней мере, мне бы это очень хотелось увидеть.

Дрожащими руками мужчина нацепил на себя подарок, и зарделся от счастья. Странным образом винтажный галстук – бабочка придал мужчине солидности и чопорности, как будто с нами за столом оказался не полусумасшедший Гуру Солнца из Америки, а англичанин из девятнадцатого века.

Ангелина тотчас подскочила к супругу и приколола на свою грудь золотую брошь. Старушка растроганно смахнула слезинку из уголка глаза, и схватила со стола салфетку – очевидно, на неё нахлынули воспоминания.

– Вы – очень красивая пара. И, хоть мистер Дэвис не слишком похож на моего супруга, вы прекрасно дополняете друг друга.

Женщина мягко улыбнулась и послала внучке воздушный поцелуй.

А я снова отправилась в поход вокруг ёлки. И очень скоро обнаружила тёмно-синюю бархатную коробочку для Максима Дмитриевича. В ней оказались изящные запонки с ониксом. Мужчина присвистнул, и, держась за ноющий бок, нагнулся к Агриппине Яковлевне.

– Ой, бабуль, какая красота! Но я почти не хожу в костюме.

– А надо бы! По крайней мере, наденешь на собственную свадьбу!

Старушка ободряюще похлопала внука по плечу, и нежно дотронулась до его макушки, и что-то прошептала на ухо. Хоккеист выпрямился, как струна, и я прочла боль в его зелёных глазах.

– Правда?

Голос был хриплый, слегка срывающийся. Я сразу же поняла, что в руках Полонского не просто запонки, а тоже какая-то семейная реликвия, чья-то память. Женщина лишь кивнула внуку, и обратилась с разъяснениями к нам: