Семья Рутенберг. Семейная хроника

В Кремль вызвали трёх столпов советской физики: Капицу,

Иоффе и Сергея Вавилова. Поздно ночью маленький рябой

382

1941 – 1945 годы

человек в сером кителе спросил, разглаживая черенком трубки

густые усы:

— Можно ли сделать атомную сверхбомбу, или это бред

собачий?

Физики сказали:

— Можно.

Капица пояснил, что в ядре урана спрятана колоссальная

энергия. Одной атомной бомбы хватит, чтобы уничтожить

большой город — Берлин или Москву. Но сперва придётся

решить множество сложнейших проблем. Прежде всего, вы-

делить из природного урана 0,7 процента изотопа урана-235.

Потому что основная масса, уран-238, только мешает. Это поч-

ти невозможно. Однако англичане и американцы взялись

за эту проблему всерьёз. В научных журналах полностью исчез-

ли статьи по данной тематике. Значит, их строго засекретили.

Иоффе рассказал об успешной работе в Политехническом

институте по расщеплению атома урана:

— На конференции в 1940 году Курчатов доложил об инте-

реснейших результатах. Тогда же была составлена обширная

программа исследований ядра урана. Начали строить мощ-

ный циклотрон. Жаль, что с началом войны работа была оста-

новлена, а недостроенный циклотрон остался в блокадном

Ленинграде.

— Эту задачу надо решить, — сказал Сталин. — Кто будет

отвечать за атомную бомбу? Надо, чтобы у нас она была рань-

ше, чем у немцев. И раньше, чем у союзников.

Иоффе порекомендовал Игоря Курчатова и Абрама Алиха-

нова. Курировать проект поручили Молотову. Курчатов понра-

вился больше: молод, энергичен, талантлив. Жаль, что беспар-

тийный.

Срочно вызванный из Казани, Игорь Курчатов начал соз-

давать институт с нуля, для секретности названный Лабора-

торией измерительных приборов Академии наук (ЛИПАН).

Ни помещения, ни людей, ни оборудования. Однако через год

работы уже шли полным ходом. На пустыре за Покровским-

Стрешневом срочно достраивали корпус, начатый до войны

Яша

383

для Института экспериментальной медицины. Катастрофи-

чески не хватало специалистов. Вытаскивали физиков со всех

концов Союза. Игорь Васильевич вспомнил своего лаборанта

Исака Рутенберга и послал ему вызов. Курчатов направил его

к Немёнову, налаживать циклотрон:

— Ты ведь работал у Шальникова с низкими температу-

рами? Займешься высоким вакуумом.

Неменов недавно привёз из Ленинграда два вагона имуще-

ства: высокочастотный генератор, изоляторы, латунь, медный

лист. Грамотному помощнику он обрадовался и подробно об-

суждал с ним предстоящую работу.

Масштабы поражали воображение. На уральском заводе

отливали огромные (диаметр полюсов 120 сантиметров!)

электромагниты из специального мягкого железа. На прожек-

торном заводе целый цех работал над изготовлением камеры.

— К чему такая гонка? — удивился Исак. — Идёт война,

а мы столько сил тратим на чистую физику, на проблемы

фундаментальной теории.

— Какая к черту теория! — устало улыбнулся Немёнов.

— Для ядерной бомбы нужно выделить уран-235, а мы пока

не знаем даже, с какой стороны подступиться к этой пробле-

ме. Но для бомбы годится и загадочный 94-й элемент (потом

его назвали плутоний). Его можно получить из урана в атом-

ном котле. Тут, правда, ещё и сверхчистый графит понадо-

бится, но это всё же полегче. А пока суть да дело, мы сделаем

94-й на циклотроне, пусть в микроколичествах, и определим

его свойства.

Первое дело — герметичность камеры. Это через четверть

века появились умные, удобные и чувствительные течеиска-

тели. А тогда они, туго завинтив крышку болтами, опустили

камеру в огромный бак с водой, и, накачав воздух компрес-

сором, следили, где пойдут пузырьки. В сентябре 1944-го

на циклотроне получили первый пучок дейтонов

Семью Исак оставил в Саратове. Кто знает, будет ли в Моск-

ве, где жить. И в самом деле, на первых порах пришлось туго.

Жил он вместе с четырьмя физиками в большой полупустой

384

1941 – 1945 годы

комнате, питались чаем и хлебом. Но через месяц ему выде-

лили отдельную комнату и пообещали квартиру. Так что но-

вый 1945-й год он встречал с Ритой и с детьми.

Курчатов задал бешеный темп работы. Домой Исак прихо-

дил, когда младшие дети уже спали. И только Маша с Ритой

терпеливо ждали его, укутав тряпками кастрюльку с ужином.

Благо, в Москве им выдали карточки «Литер-Б», и продуктов

хватало.

Место понравилось. Крутой берег Москвы-реки, первый

шлюз канала, вокруг дачные посёлки. До города далеко. Весной

всё разом зазеленело. Очередную премию отмечали в ресто-

ране «Загородный» в Покровском-Стрешневе. А рядом, в зеле-

ной дощатой будочке, стриг и брил клиентов последний част-

ник, парикмахер Жан.

Риту оформили в отдел технической информации. В начале

она трусила: такая ответственная работа! Языки — немецкий,

французский и английский она знала хорошо. А вот физи-

ку… Месяца через два, когда Рита освоила их специфический

жаргон, стало намного легче. Маша бегала в женскую школу