Семья Рутенберг. Семейная хроника

(их только что разделили), младшие девочки в детский сад.

Дело двигалось, но настоящая гонка началась после Потс-

дама, когда Трумэн рассказал Сталину об успешном испыта-

нии атомной бомбы. Они с Черчиллем хотели увидеть реак-

цию «дяди Джо» на это известие. Но на рябом лице Сталина

не мелькнуло ни тени интереса или озабоченности.

— Он даже не понял, о чём идёт речь! — удивился Трумэн.

Хозяин всё понял. 20 августа был создан наделённый чрез-

вычайными полномочиями спецкомитет №1. Возглавил коми-

тет Берия.

Тут уж пришлось работать почти без выходных, нередко

оставаясь в лаборатории на несколько суток. Правда, циклотрон

был не самым горячим местом, поэтому иногда по воскресе-

ньям Исак выбирался с детьми и с Ритой в Покровско-Глебов-

ский парк и на Химкинское водохранилище.

Спецкомитет №1 был первым, но не единственным. Скоро

появились №2, ракетный, Королёва, и №3 — по радиолока-

ции, академика Акселя Берга. Этот маленький, метр с кепкой,

Яша

385

стремительный контр-адмирал славился острым языком и

неукротимостью.

Три спецкомитета стали ядром огромной раковой опухоли,

которую позже назвали «Военно-промышленный комплекс

СССР». Десятки закрытых городов, «зон», сотни заводов, инсти-

тутов, КБ, миллионы людей — вот что такое ВПК. Им платили

куда больше, чем простым гражданам, обеспечивали лучше,

о них заботились. Зоны были закрыты даже для райкомов и

обкомов. В разгар борьбы с «космополитами» там почти не тро-

гали евреев (правда, в отраслевые институты ВПК: Бауманку, Физ-

тех — евреев брать перестали).

Затрат на оборонку не считали. Давали по потребности.

И через сорок лет, когда в народе накопился могучий заряд

ненависти к «коммунякам», а мировые цены на нефть упали,

Советский Союз рухнул, не выдержав непосильного бремени

расходов на ВПК. Но ведь это через сорок лет. До этого ещё

жить и жить.

Марик

Сын Абрама (1919)

За окном холодный ветер срывает с веток последние листья,

льёт дождь. А в теплушке уютно пахнет дымком, топится чу-

гунная буржуйка. Хорошо лежать на верхних нарах у окошка

и слушать стук колёс. На запад, на запад, на фронт.

Два года Марик писал рапорт за рапортом, просил отпра-

вить его в действующую армию. На них с Витькой Колесовым

смотрели как на психов. Чего выпендриваются?

— Другие большие деньги платят, только б подальше от

фронта устроиться. А вам неймётся, — говорил Степа Георги-

ди, весёлый феодосийский грек. — Чего вам тут не хватает?

Землянка тёплая, удобная. Баня раз в неделю. Кормёжка впол-

не ничего, да и барашка можно купить у монголов. С бабами

туговато, но поискать — найдёшь. Идиоты!

386

1941 – 1945 годы

Капля камень долбит. Наконец, пришел на него приказ,

и эшелон везёт на запад. А то стыдно: столько лет в армии,

а фронта не нюхал. Тем более, ему, еврею.

В Москве спросили:

— Студент? В школу сержантов. Будешь артиллеристом,

разведчиком. Там нужны грамотные люди.

Окончив школу, Марик попал на Второй Прибалтийский,

под Великие Луки. Фронт готовился к наступлению. Удар

на Пустошку должен был отвлечь на себя резервы немцев и

тем самым обеспечить успех главного удара под Ленинградом.

Перед новым 1944 годом разведчики не вылезали с пере-

довой. Начальство хотело точно знать расположение каждой

немецкой батареи.

Марк ползал с буссолью и теодолитом по промёрзшим око-

пам. Старался засечь по вспышке азимут на немецкие батареи.

За ним, матерясь, таскал тяжелый телефон Леха Топоров, здо-

ровенный парень из глухой вятской деревни. Он отличался

редкой неразговорчивостью (иногда за полдня кроме мата не про-

износил ни слова) и удивительной способностью спать в любом

положении, даже на ходу.

Впрочем, Марк принимал его таким, как он есть. Не ругал

и начальству не жаловался. Мёрзли, промокали, прятались

вместе в воронки при огневых налётах, а толку — шиш.

Наши окопы — на низкой, луговой стороне, а немцы, как

всегда, на высокой. И углядеть вспышки выстрелов за горкой

никак не удавалось.

Комроты материл всех подряд и никаких резонов не слу-

шал. Наконец, Марику всё это надоело, и он начал искать хоть

какую высотку на нашей стороне. На правом фланге был не-

большой холм в полуверсте от передовой. Но и с него ни черта

не удавалось увидеть. Низковат!

Марк с вожделением глядел на сосновую рощу на вершине

холма. Если бы забраться на высокую сосну, с неё вражеские

батареи, может, и видно.

— Да, Лёха, вон с той сосны справа мы бы их верняком угля-

дели. Не взобраться. Ствол ровный, как телеграфный столб.

Ни сучков, ни развилок. Залезешь на такой? Слабо!

Яша

387

— Дашь махорки на пару закруток? Щас взберусь. — Он ски-

нул сапоги, размотал портянки и ловко полез упираясь в ствол

пальцами ног. Вот уже сидит высоко, на первой толстой ветви:

— Видал! Гони махорку! Давай, лезь сюды. Неужто не можешь?