Семья Рутенберг. Семейная хроника

проскочим? И Махно пропустит нас в Крым без боя?

Не пропустил. Впереди замаячили всадники. Несколько

тачанок. Воронка на пути. Рельсы взорваны. Поезд затормозил.

И тотчас к нему с трёх сторон полетели пёстрые банды махнов-

цев. С криком, с выстрелами. Их подпустили на сотню саженей,

152

1917 – 1925 годы

а потом встретили таким плотным и метким огнём, что две

банды тут же развернули назад. Третья, слева, не остановилась.

Положив карабин на мешки, Яша тщательно целился в летя-

щего на сером коне махновца. Он уже различал орущий рот

под русыми усами. Когда-то рыжий Хаим научил его стрелять.

Задержать дыхание и плавно спустить курок. Бандит выронил

шашку и обхватил руками шею коня.

— Попал! — обрадовался Яша. Рядом гремел длинными

очередями Льюис Ахмед-бея. Много нападавших валялось

на желтой стерне. Вот отвернули и остальные. Яша стрелял

вслед, но попасть второй раз не удалось.

— Всё, — сказал Алексей Петрович. — Отбились. Ремонтни-

ки, вперёд!

Дальше поезд шёл без приключений. Наконец, справа и

слева побежали свинцовые волны. Сиваш. Крым!

В Симферополе пришло время расставаться. Алексей Тихо-

ныч с семейством хотел добраться до Севастополя, поближе

к флоту. Степанову пообещали место в конторе нотариуса.

Нужно было кормить семью. К тому же в Симферополе начал

работать университет. Пора закончить курс. Яков впервые уви-

дел друга растерянным, не уверенным в себе.

Семья Гольбергов отправилась в Феодосию. Хорошо, что

туда же ехал и Ахмед-бей. Вместе с Яшей они захватили купе

в вагоне третьего класса, и, пока офицер с наганом в руке

сдерживал прущую толпу, его товарищи передали Яше в окно

сначала детей, а потом корзины и чемоданы. Минут через пят-

надцать, когда ажиотаж утих, к ним протолкались и дядя

с тётей Фирой.

Какой-то пьяный хам начал орать:

— Расселись, буржуи проклятые! Выкинуть к чёртовой

матери жидовские бебехи вместе с жиденятами!

Но Ахмед-бей глянул на него так, что хам мгновенно

заткнулся.

Дорога была тяжелая, в окна дуло, Фира всё кутала мужа

и детей, не дай Бог, схватят воспаление легких. Наконец, поезд

остановился у самого берега моря. Феодосия.

Семья

153

Их встретил двоюродный брат Моисея, Няма (Нахум) Шварц

с четырьмя сыновьями. Все коренастые, широкоплечие, круп-

ные головы на толстой бычьей шее с густой шапкой кудрявых

волос (только у Нямы в волосах заметна седина). Они мгновенно

расхватали багаж, погрузили на извозчика и отвезли на квар-

тиру.

— Прости, брат, к себе не приглашаю, — ворчал Няма.

— У меня уже живут сёстры, Малка и Сима с семьями. Тоже

от большевиков сбежали.

Впрочем, квартиру он приготовил отличную: три светлых,

чистых комнаты с пёстрыми занавесками на окнах и жарко

натопленной печкой-голландкой.

В Феодосии приезжих было больше, чем в разгар курорт-

ного сезона, и только Няма, который знал в городе каждую

собаку, смог разыскать такую квартиру.

— Располагайтесь, отдохните с дороги, а вечером жду вас.

Посидим, поговорим.

* * *

После харьковской гонки и тяжёлой дороги в Феодосии

можно было передохнуть. Слава Богу, никто не простудился,

дядя чувствовал себя неплохо, и даже сводил старших детей

и Яшу в музей Айвазовского.

Яша записался в городскую библиотеку, набрал книг, но

скоро затосковал. «Анна Каренина» не пошла. Первой заме-

тила Яшино состояние Гита и прибежала к матери:

— Яша сам не свой. Что с ним? Может, заболел?

— Не думаю. Просто без дела остался. Он же у нас работяга.

Вон какой воз тянул в Харькове. Надо поговорить с папой.

Моисей с женой согласился:

— Худо, если молодой и энергичный парень сидит без дела.

Да и лежачий капитал не растёт. Пойдём к Няме.

— Деньги должны работать, — сказал Шварц. — Проесть

капитал недолго. Но куда вы хотите его вложить? Начинать

кондитерскую фабрику на пустом месте, без помещения, обо-

рудования, сырья, мастеров — нереально.

154

1917 – 1925 годы

— А что ты посоветуешь? — спросил дядя.

— Сейчас в Феодосии самое доходное дело — кафе или

синема. Кафе многовато, конкуренция большая. А синемато-

графов всего четыре. Кстати, я слышал, что пан Палинский

собирается продавать свой «Титан». Уезжает в Польшу.

На другой день пошли с Нямой к пану Палинскому.

«Титан» занимал первый этаж довольно большого дома в пере-

улке недалеко от набережной.

Здание давно не ремонтировали, в фойе грязно, в буфете —

засиженные мухами чёрствые пирожные. Зато аппарат почти

новый, а механик, дядя Миша, настоящий мастер.

Долго торговались. Но когда Яша сказал, что часть денег

они выплатят франками, Палинский сбавил запросы, и они

сговорились. Пошли к нотариусу, оформили сделку.

Однако наутро дядя не встал. Вызвали врача. Диагноз: обо-

стрение ТБЦ (чахотки) не вызывал сомнений. Пришлось Яше

всё брать на себя.

Синематограф закрыли на ремонт. Два весёлых маляра

взялись за кисти. Скоро потолки радовали белизной; стены —

нежными оттенками бирюзового.