Семья Тибо.Том 1

Аббат Векар жил на улице Гренель, рядом с епархиальным управлением, где в данное время он возглавлял один из отделов, ведавших богоугодными делами. Он ещё сидел за письменным столом.

Через несколько минут Клотильда, заехавшая за ним на такси, доставила его на Университетскую улицу.

Мадемуазель ждала их, взгромоздившись в передней на высокий стул. Поначалу священник не узнал её, она была без накладных бандо, обычно скрывавших лоб, и зачёсанные назад волосы падали прядками на воротник ночной кофточки.

— Ох, — простонала она, — идите скорее, господин аббат. С вами он будет хоть не так бояться…

Аббат кивнул ей на ходу и сразу же прошёл в спальню.

Господин Тибо, откинув одеяло, порывался встать с постели, бросить этот дом, бежать во мрак, бежать от этой жестокой угрозы. Голос к нему вернулся, и он выкрикивал грубые ругательства:

— Злодейки! Суки! Шлюхи! У! У, сволочи! Коровы!

Вдруг взгляд его упал на аббата, стоявшего, как в раме, в ярко освещённом проёме двери. Больной ничуть не удивился, только на мгновение прервал свой крик:

— Не вас! Антуана! Где Антуан?

Бросив шляпу на стул, аббат быстрым шагом подошёл к постели. По его обычно малоподвижному, застывшему лицу трудно было догадаться об испытываемом им сейчас волнении, однако полуприподнятые руки и раскрытые ладони свидетельствовали о желании принести помощь. Подойдя вплотную к постели и не произнеся ни слова, он спокойно благословил Оскара Тибо, в упор на него смотревшего.

Потом в тишине раздался негромкий голос священника:

«Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum… Fiat voluntas tua sicut in caelo et in terra…»[63]

Господин Тибо затих. Глаза его перебегали с сиделки на аббата. Вдруг губы обмякли, лицо исказилось гримасой, как у готового зареветь ребёнка, голова перекатилась влево, вправо, потом бессильно ушла в подушку. Теперь из груди его через равные промежутки вырывались рыдания, похожие на саркастический смех. Но и они смолкли.

Аббат подошёл к сестре Селине.

— Он сейчас сильно страдает? — спросил он вполголоса.

— Нет, не особенно сильно. Я как раз сделала ему укол, обычно боли начинаются после полуночи.

— Хорошо. Оставьте нас одних… Но, — добавил он, — позвоните врачу. — И махнул рукой, как бы говоря, что тут он, увы, не всемогущ.

Сестра Селина и Адриенна бесшумно вышли из спальни.

Казалось, больной задремал. Ещё до прихода аббата Векара он несколько раз погружался в полусон-полузабытьё. Но эти внезапные провалы длились недолго; его сразу выбрасывало на поверхность, где поджидал страх, и он в приливе новых сил начинал буйствовать.

Аббат интуитивно почуял, что передышка будет недолгой и следует ею воспользоваться. Кровь бросилась ему в лицо: среди всех своих обязанностей священнослужителя больше всего он страшился напутствия умирающим.

Он снова подошёл к постели:

— Вы страдаете, друг мой… Вы проходите жестокий час… Не оставайтесь же наедине с самим собой: откройте ваше сердце богу.

Больной, обернувшись, так пристально и так боязливо посмотрел на своего духовного наставника, что тот невольно моргнул. Но взгляд больного горел гневом, ненавистью, презрением только одну секунду, и страх снова зажёгся в глазах. На этот раз выражение тоскливого ужаса было столь непереносимо тяжко, что аббат невольно опустил веки и полуотвернулся.

Зубы умирающего громко стучали, он пролепетал:

— Ой-ой-ой! Ой-ой-ой! Боюсь…

Священник овладел собой.

— Я затем и пришёл сюда, чтобы вам помочь, — ласково проговорил он. — Давайте сначала помолимся… Призовём господа, пусть он сойдёт на нас… Помолимся вместе, друг мой…

Больной прервал его:

— Но ведь! Видите! Я… я… я скоро… (Он испугался, у него не хватило мужества выразить свою мысль точнее и тем как бы бросить вызов смерти.)

Он вперил странный взгляд в самый тёмный угол спальни. Где найти помощь? Вокруг него сгущался мрак. Он испустил крик, прозвучавший в тишине как взрыв, и аббату почему-то стало легче. Потом больной, собрав последние силы, позвал:

— Антуан! Где Антуан? — И так как аббат успокоительно протянул к нему руку, он снова крикнул: — Оставьте вы меня в покое! Антуан!

Тогда аббат счёл нужным переменить тактику. Он выпрямился, скорбно посмотрел на своего духовного сына, выбросив вперёд руки, словно заклиная бесноватого, и благословил его вторично.

Спокойствие аббата окончательно вывело из себя Оскара Тибо. Он приподнялся на локте, хотя поясницу буквально разрывала боль, и погрозил кулаком.

— Злодеи! Сволочи! А тут ещё вы с вашими побасёнками! Хватит! — Потом с отчаянием в голосе добавил: — Я… Я умираю, говорю вам, умираю! Помогите!

Аббат Векар, стоя всё в той же позе, не переча смотрел на больного, и хотя старик уже понимал, что жизнь его приходит к концу, молчание Векара нанесло последний удар. Его била дрожь, силы слабели, он даже не мог удержать струйку слюны, стекавшей по его подбородку, и только повторял умоляющим тоном, будто боялся, что аббат его не расслышит или не поймёт:

— Я умираю… Уми-раю…