Семьсот километров любви

И я отчаянно молюсь о том, чтобы пройти его до конца.

Мама долго не выпускает меня из своих объятий, отец крепко целует мою макушку, Поля порывисто обнимает и звонко расцеловывает, еле сдерживая слёзы, а на вокзал неожиданно отвозит Катин отец.

– Чего они все так прощались, словно мы уезжаем не на две недели? – спрашивает Катюша уже в поезде.

Я выдавливаю слабое объяснение:

– Просто мы впервые будем праздновать Новый год отдельно.

– Это правда, что как Новый год встретишь, так его и проведёшь? Круто, что мы проведём его в Европе, да? Ты рада, что мы едем с дядей Игорем, Никитой и Мишкой? Вы, наверно, скоро поженитесь?

Катя сыпет вопросами, на которые я совсем не хочу отвечать. Умалчивать, ловко менять тему – это одно, а открыто обманывать – это совсем другое.

Хотя, я чувствую, что скоро у меня вырастет нос как у Буратино. Потому что моё молчание и методы смены тем всё больше походят на банальное враньё.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И это совсем не ложь во спасение. А моё эгоистичное стремление прожить ещё один день в любви, согласии и счастье.

И чем больше я отмалчиваюсь, тем больше мрачнеет объект моих чувств. Он думает, что ему нужна эта правда. Вынужденно я дам ему её. Больше не могу тянуть. И так вышли все немыслимые сроки.

И я боюсь, что нас обоих ждёт разочарование.

Ночь в поезде не приносит мне желаемого облегчения. Я практически не спала и сотню раз пожалела, что настояла на своём. Билеты на ночной поезд вместо привычного «Сапсана». Сон на узкой полке вместо жарких объятий Игоря. Стук колёс вместо размеренного биения любящего меня сердца.

Но я буквально заставляю себя тренировать выдержку и закаляю силу воли. Потому что в тот час, когда всё закончится, когда Игоря больше не будет рядом, мне потребуются все внутренние ресурсы, чтобы оставаться достаточно сильной женщиной.

Достаточно сильной для того, чтобы не переставать напоминать себе, почему он делает всё правильно.

А сейчас, пока у меня есть чуть больше двух недель на счастье, я легкомысленно отгоняю тяжкие думы подальше.

У меня останется время, чтобы как следует пожалеть себя. Потом. Когда история нашей любви будет затёрта до дыр и начнёт исчезать под действием жизненных обстоятельств.

И пусть его, времени, будет немного, как и времени наших отношений, но я буду бережно хранить воспоминания о нас столько, сколько смогу.

46. Питер

Наше невероятное новогоднее путешествие на автомобиле вокруг Балтийского моря – лучшее приключение, что случалось в моей жизни.

Я, Арина, наши дети, восемь стран, десятки городов.

Я крепко держу её руку и признаюсь в любви на местном языке посреди каждой площади нового города, а она довольно смеётся. Боже, как я люблю её смех!

Целую украдкой, как вор, не умея насытиться близостью. Шепчу всякие глупости, заставляя краснеть. Краду минуты у наших ночей, чтобы провести время с ней наедине, пока дети спят по своим номерам. Ловлю жадными губами её стоны, заглушаю поцелуями крики. Боже, как я люблю близость с ней!

Наслаждаюсь её обществом. Пока мы колесим по Европе, посещая музеи, разглядывая архитектуру, мы много беседуем друг с другом и с детьми. Арина так любознательна! Стоит кому-то из нас задаться вопросом, как она моментально находит нужный ответ и увлекательно просвещает нас. Дети в восторге и запоминают всю информацию. И просто обожают Арину. И я..! Боже, как я люблю эту женщину!

В Копенгаген мы приезжаем поздно, сразу размещаемся в отеле с единственной целью на сегодня – выспаться. Ранним утром я просыпаюсь от шума. Весьма характерного. Тихо прохожу в уборную, где склонившись над унитазом сидит Арина.

– Всё в порядке? – спрашиваю у неё.

– Да, – шелестит она в ответ и снова склоняется ниже.

Я смачиваю полотенце, пока она избавляется от содержимого желудка; протираю её лицо, покрытое испариной.

– Отравилась?

– Уверена, что нет, – качает она головой. – Иначе, кому-то из детей стало бы тоже плохо. Мы все ели одно блюдо в том кафе.

Она права. Думаю, анализирую, где и когда что-то могло пойти не так. Улыбаюсь от внезапного прозрения. Было. Несколько раз было без презервативов. Крайний – недели три-четыре назад. Не понимаю, почему такой простой и правильный ответ не приходит к ней сразу. Неужели, где-то на подсознательном уровне она даже не рассматривала такую возможность?

– Хорошо, – я притягиваю её к себе. – Не страшно. Арина Сергеевна, может, ты беременна?

Покрываю нежными поцелуями её лицо, чтобы не вздумала начать паниковать, когда подсчитает количество дней задержки, когда поймёт, какой невероятный подарок подкинула нам судьба, когда осознает, как я счастлив...

– Нет, это исключено, Игорь, – тихо говорит она, разбивая все мои мечты. – Я точно не беременна.

– Уверена?

– На все сто, – она поднимает на меня глаза, полные слёз. – Мне жаль, Игорь, очень-очень жаль, но я не беременна.

– Не страшно, моя хорошая, – успокаиваю её. – Какие наши годы, верно? Поправишься, и больше не будем тянуть. Я хочу, чтобы у нас родился маленький, ты же знаешь?