Сенешаль Ла-Рошели

По моему приказу сняли все пушки с двух бригантин и добавили к ним погонные, как самые дальнобойные, с двух других. Расставили орудия по длине фронта англичан, на расстоянии метров четыреста от них. После чего начали пристрелку. Пушки стреляли по очереди, слева направо. Не очень точно, чаще с перелетом, однако некоторые ядра попадали в самую гущу воинов и делали в их строе кровавые просеки. Потом не спеша заряжали, убеждая врага, что у него хватит времени добежать до пушек между выстрелами. Впрочем, пока такого намерения не было. Видимо, в диковинку было применение пушек против пехоты. Раньше из бомбард все больше по крепостным стенам палили. Вторые пристрелочные выстрелы были намного точнее. Англичане не дрогнули. Они еще не поняли, что пришел конец их преимуществу в вооружении, что эра длинных луков заканчивается. Не знали и как противостоять пушкам. Поэтому ничего не предпринимали.

В третий раз выстрелили залпом. Густое облако черного дыма, повисшее между нами и врагом, добавило элемент мистики. Где-то там, за черной пеленой, орали от боли и страха наши враги, а нас это словно бы и не касалось. Дым рассеялся, и мы увидели англичан, утаскивавших в тыл раненых, которых было очень много. Не меньше было и трупов, но их как бы не замечали. Я ждал, что французы и кастильцы радостно заорут, увидев, какой урон нанесен противнику. Не тут-то было. Они с не меньшим, чем англичане, ужасом смотрели на артиллеристов, которые сноровисто перезаряжали пушки. Я предупредил, что после первого или какого-нибудь из последующих залпов враг бросится в атаку. Никому ведь не охота погибнуть, даже не схватившись с врагом. Обидно это. Запыжевав пороховой заряд, пушкари начали посматривать на меня, ожидая команду: ядра или картечь? Ответ должен был дать противник.

Я подождал минут пять, после чего понял, что англичане не знают, как правильно действовать в данной ситуации, поэтому не делают ничего, чтобы не получилось еще хуже. Не понимают, что бездействие и есть худший вариант.

— Заряжаем ядрами! — скомандовал я, а когда этот приказ выполнили, отдал второй: — Залпом, пли!

Сквозь звон в ушах я услышал крики и стоны англичан и звон оружия. Враг пришел в движение. Я решил, что они бросились в атаку и приготовился дать команду артиллеристам оставить пушки и отступить за пехотинцев. Мы свое дело сделали. Теперь черед рыцарей, копейщиков и арбалетчиков.

— Они бегут! — заорал радостно Жан де Вьен, который сидел на коне немного позади и сбоку от меня. — Бегут трусливые англичане!

Бежали враги стадом, но каждый сам по себе. Так удирают, а не заманивают.

— Пора бы конницу подключить, — громким голосом, потому что в ушах еще звенело, посоветовал я адмиралу.

— Я сам поведу их в атаку! — сразу согласился он и позвал: — За мной, рыцари!

— Нотр-Дам де Вьен! — разнеслось над овсяным полем.

Первыми понеслись по нему всадники, а за ними побежали пехотинцы. Всем не терпелось догнать и покарать трусов. Ломанулись и мои арбалетчики. С конкретной целью — захватить побольше добычи в аббатстве. Издалека оно напоминало усиленный манор богатого сеньора, возле которого расположены несколько каменных строений для разных хозяйственных целей. Артиллеристы начали готовиться к переезду. Если монахи закроются в монастыре, перевезем туда пушки на телегах и вышибем ворота или разломаем стену. Вскоре стало понятно, что аббатство захвачено нашими, и я приказал артиллеристам вернуть пушки на бригантины. К тому времени, когда они закончили перевозку, вернулись арбалетчики с добычей. Она была не так богата, как ожидали, наслушавшись рассказов об аббатстве. Всегда кажется, что у соседа член на семь сантиметров длиннее.

30

Дувр расположен в самом узком месте пролива Па-де-Кале. Отсюда до французского берега всего тридцать четыре километра. Именно в этом месте чаще всего стартуют или финишируют пловцы, пересекающие пролив. Рядом с городом белые меловые скалы высотой метров сто. Говорят, они видны с французского берега. На холме неподалеку от берега стоит древний маяк, похожий на донжон, а немного дальше — большой и крепкий замок с массивным прямоугольным донжоном с четырьмя башнями на углах. По слухам, это самый большой замок Англии. Я подумал, что мои пушки будут слабоваты против его стен. Зато город смогли бы захватить. Если бы нам не мешали. А мешать было кому. На берегу возле города выстроились латники и лучники, по данным разведки, около ста тысяч, под командованием графов Кембриджского и Бекингемского. С последним мне воевать не хотелось, потому что его потомок будет героем романа «Три мушкетера». Вот такой вот я сентиментальный.

Жан де Вьен тоже не хотел воевать с намного превосходящим противником. Высадится спокойно на этот раз нам вряд ли дадут, и пушки использовать не получится. Можно, конечно, пострелять с бригантин, но враг выйдет из зоны обстрела, а перевезти пушки на берег не позволит. Да и не стал бы я ими рисковать. Ночь мы остались дрейфовать на глубоководье, а утром направились к противоположному берегу, к порту Кале, принадлежавшему сейчас англичанам.