Сенешаль Ла-Рошели

Тут он прав. Помню, как-то летним вечером у себя в деревне в Тверской области поплыл я на лодке на плёс ловить лещей в ямах. Плес был широкий и длинный. Один берег пологий, другой — высокий и обрывистый. На краю обрыва поставили палатки на ночь туристы-байдарочники, две супружеские пары. Жены варили ужин на кострах, а мужья на байдарках ловили рыбу метрах в двухстах от них. Я был еще дальше, но слышал разговор женщин так, будто вели его в метре от меня. Они делились опытом, как надо дрессировать мужей. Я слушал и вспоминал свою бывшую жену: надо же, как одинаково действуют все стервы! Мужья наслушались и, не сговариваясь, перестали рыбачить и поплыли к берегу. Я отправился домой, в другую сторону, чтобы не попасть в свидетели двойного убийства. Не знаю, что там было на краю обрыва ночью, но когда я приплыл на плес ранним утром, еще до восхода солнца, палатки и байдарочники исчезли.

— Зачем нам здесь переправляться?! — вмешался Оливье де Манни, который заискивал перед коннетаблем и, скорее всего, озвучивал его решение. — Надо идти вдоль реки до Гента. Там и переправимся.

— У кого-нибудь есть другие предложения? — спросил Оливье де Клиссон.

Все поняли, что он хочет сразу идти на Гент, поэтому промолчали. Наверное, мечтает грабануть город и порезвиться от души, оправдать свое прозвище Одноглазый Мясник. Мне почему-то очень захотелось сделать что-нибудь наперекор коннетаблю.

— На другом берегу наверняка есть лодки. Надо переправить вплавь небольшой отряд, чтобы нашел их и перегнал к нашему берегу, а потом переправить на них отряд латников и внезапно напасть на фламандцев, — предложил я.

Юный король, глядя на меня, шепотом спросил что-то у маршала Луи де Сансерра. Тот, как я прочел по губам, назвал мое имя. Карлу Шестому оно ничего не говорило. Тогда маршал добавил еще пару фраз. После них взгляд короля стал заинтересованнее.

— И кто же переправится в холодной воде? Уж не ты ли?! Неужели выздоровел?! — насмешливо произнес Оливье де Клиссон.

Я демонстративно шмыгнул носом и сказал:

— Если в твоей армии больше нет отважных рыцарей, могу и я.

— Пожалуй, не помешало бы поискать лодки на том берегу, — поддержал меня маршал Луи де Сансерр. — Возле Гента все равно придется переправляться, а там река еще шире и глубже.

— Да, надо переправиться здесь! — радостно произнес юный король.

После его слов сразу нашлось несколько отважных рыцарей, которые заверили Карла Шестого, что, выполняя его волю, переплывут реку и найдут лодки.

— Что ж, подождем, — согласился коннетабль Франции. — Может, и вправду найдут.

— Не помешало бы постоянно тревожить фламандцев, изображать, что вот-вот начнем ремонтировать мост и переправляться по нему, чтобы они не разбрелись по окрестностям и случайно не наткнулись на наших людей, — подсказал я.

— Твоя болезнь не помешает тебе сделать хотя бы это? — ехидно поинтересовался Оливье де Клиссон.

— С такой простой задачей справится и мой заместитель, — ответил я, догадавшись, что заимел влиятельного врага.

— Вот и действуй! — приказал коннетабль Франции.

Я решил временно выздороветь, чтобы Хайнриц Дермонд, стараясь выслужиться, не положил зазря людей. Было у него стойкое убеждение, что рядовые бойцы — расходный материал. Убьют одних — наберём других. То, что эти опытны, а новых придется обучать, его не смущало. Я приказал арбалетчикам оставить лошадей на пастбище и предупредил их, чтобы зря не рисковали.

— Наша задача — всего лишь держать врага в напряжение, — объяснил им.

Мои бойцы уже поняли, что я больше не в фаворе, что напрягаться не собираюсь, поэтому и сами делали только то, что надо, чтобы их не обвинили в саботаже или трусости. Пока саперы рубила деревья, обтесывали и подтаскивала к мосту, арбалетчики постреливала по фламандцам, которые осмеливались приблизиться на дистанцию выстрела. Дистанция эта сильно сократилась, потому что опять пошел дождь, тетивы отсырели, хотя и покрыты воском. Их обычно делают из льна, который очень гигроскопичен. Нет худа без добра: и рибадекины не стреляли из-за дождя. Основные удары наносились словами и жестами, в чем обе стороны демонстрировали высочайший профессионализм.