Сентябрь

Он постучал согнутым пальцем по лежащей на столешнице визитке. Все идет не так, ав пани­ке подумал Фродо. Нужно было послушать Арика, винил он себя. Арик, старый знакомец еще по Бе­лоруссии, ныне атташе по культуре посольства. Посольства, находящегося в состоянии ликвидации, как и все в Москве. Он же предупреждал, что пересаливать не стоит. Старик недоверчив и упрям, а эта визитка от Ростиславского ни к селу, ни к городу. Должно было хватить израильских документов, которые Арик устроил за пятнадцать минут, посол их подписал — в последнее время он подписывал все, не читая. Все равно, в этом дипломатическом представительстве и так уже ничего не имело зна­чения.

- Так что, господин… Гуревич? - академик произнес фамилию чисто по-русски.

Фродо уже не думал.

- Восемьдесят пять — двадцать — ноль три — пятнадцать. Стрелкова. Марина.

Старик прикрыл глаза. Выглядел он удивительно хрупким, весь серебристо-прозрачный, пря­мо голубоватый в холодном свете люминесцентных ламп. Какое-то время он сидел неподвижно.

- Пошли, - произнес он наконец. Поднялся из-за стола и, не оглядываясь, направился куда-то.

Бесконечные ряды серых металлических шкафчиков. Ящички с номерами. Старик шел уве­ренно, бормоча что-то про себя.

Скрежетнул выдвигаемый ящик; Фродо прижал лоб к холодному металлу шкафа. Ему каза­лось, что еще немного, и он упадет. Он почувствовал на плече руку академика.

- Это еще ничего не доказывает… Слышишь меня? Гуревич, или как там тебя, слышишь?

Пальцы старика сжались на плече.

- Пошли, парень…

Стул был твердым, неудобным. Он скрипел при каждом шевелении. Академик опал на соб­ственное кресло, на столе перед ним лежал маленький пакетик. Со стеклянной слезкой внутри. Та­блетка RFID.

Фродо казалось, что слова академика с трудом пробиваются сквозь туман, что окутал его самого. Он видел лишь маленькую стеклянную таблетку.

- Этого еще недостаточно. Чтобы быть уверенным на все сто, нужно больше. Доказательный материал, показания. Если уже ничего другого не осталось. Идентификатор — это еще не все. Ты меня хоть вообще-то слушаешь?

Ответа академик не услышал. Фродо пробормотал что-то под нос, слишком тихо, чтобы быть понятым.

- Так ты слушаешь? - поднял голос Горюнов; теперь он почти что кричал смешным старческим фальцетом.

- Ты знаешь, где находишься? Это хренова Лубянка, а не институт. Институт был в Горьком, это такой город, о котором никто ничего не знал, кроме разведок всех мастей, авторов приключенче­ских романов и вообще всеми. Сейчас там громадная дыра в земле. Нас осталось трое, всего трое со всего проекта, все остальные превратились в смог над Уралом. Здесь нет ни одного ломаного компьютера. Ничего нет! Только лишь то, что похоронные команды пришлют нам с фронта. Иногда это снимок, иногда — проба ДНК, которую и так можно засунуть себе в задницу, потому что все образ­цы пошли к чертовой матери! Иногда значок-идентификатор. Иногда рапорт какого-нибудь безграмот­ного фронтовика. Иногда же — только таблетка. Как в этот вот раз. Горстка таблеток и перечень, сде­ланный химическим карандашом на оборотной стороне снабженческого бланка…

Старик прервался, запыхался. Фродо поднял глаза.

- Что…? Что вы говорите?

Академик впервые улыбнулся.

- Аркадий Исакович…

И хана всему моему камуфляжу, мелькнуло у коротышки в голове, прежде чем до него во всей полноте дошел смысл слов старого академика.

- Что вы говорите, Аркадий Исакович?

- Я понятно говорю, - Горюнов снова усмехнулся. - Мы ничего не знаем. Мы даже не знаем, действительно ли они погибли. У нас есть только фамилии, выписанные на листке бумаги.

- Но ведь…

- Не перебивай! - сердито осадил его старик. - Слышал, что я сказал. Вся документация пошла к чертовой бабушке. Да номер прочитать можно, но с чем сравнить?

- А вы не помните? - шепнул Фродо.

Горюнов отшатнулся.

- Помню, - с гневом ответил он. - Маришку помню.

Он оттер лицо рукой, старческой ладонью с хорошо видными голубоватыми жилками.

- Всех помню, - прошептал он. - Всех. - Он отвернул голову, какое-то время молчал- - Но номе­ров знать не могу! Это программируемые таблетки, номера постоянными не были, они менялись в за­висимости от задания… И так: шестьдесят четыре знака с контрольной суммой. Склерозом пока что не страдаю, но всего бы не запомнил…

- Выходит… - беспомощно начал Фродо.

Горюнов сочувственно поглядел на него.

- Выходит, что я тебе не помог… Прости, приятель, больше ничего не могу.

- Погодите, - интенсивно размышлял Фродо. - Место службы… - Он наклонился над столешни­цей, приблизил свою голову к Горюнову. - Ну да! - воскликнул он. - Место службы! Должны ведь быть какие-то архивы; ведь программировали рамки, чтобы она могла проходить! Нужно проверить… Так что?

Горюнов качал головой.

- Этого тоже не знаете? И никто не знает? Что, не осталось никакой картотеки, никакого компьютера? Что, в вашем бардаке нельзя проверить?

Академик не взорвался, не проявил злости. Он подождал, пока Фродо не успокоится, вновь упадет на скрипучий стул.