Сентябрь

- Легче американского, - произнес он, видя как Фродо, в свою очередь, открывает затвор гра­натомета. - Боеприпасы тоже полегче, тридцать миллиметров. В самый раз для таких как ты гномов…

- Я же хоббит, - запротестовал Фродо, щелкая затвором.

- А что, есть какая-то разница? - спросил контрабандист без особого интереса.

- Огромная! - нервно фыркнул низушок. - Видишь ли, гномы — они бородатые, у них паршивые манеры, они ругаются…

Кудряш не слушал его, глядя исподлобья. Слишком много болтает, констатировал он. Со слишком сильным оживлением. Ничего хорошего это не обещает.

Фродо неожиданно — на половине слова — замолк, глянул на Кудряша.

- Думаешь, я поехал? - спросил он. - Что дурею от страха?

- Ну да, - спокойно подтвердил контрабандист. Он мог позволить себе самообладание, все ар­гументы выорал раньше, когда полностью одетый Фродо разбудил его и сообщил, что все равно пой­дет. И что будит Кудряша только лишь затем, чтобы не уйти не попрощавшись. Тогда контрабандист попеременно, то метал маты, то объяснял, называл придурком и упрашивал. В конце концов, плюнул, где-то в глубине чувствуя, что все прозвучит и так фальшиво, что сам он последний, кто еще может призывать опомниться. Сам он, что ни говори, давным-давно покончил с собой, и что с того, что само­убийство случилось в рассрочку. И, тем более, он не имеет права отговаривать от него кого-то тако­го, который, по крайней мере, желает сделать это быстро. И неважно: во имя чего. Какая разница: мечтания о любви или что-то иное…

- Поехал ты уже давно, - устало буркнул Кудряш. – А сейчас это уже почти что нормально.

Ну да, нормально, неожиданно ясно подумал низушок. Это всего лишь тело, остатки инстинк­та самосохранения. И то, что инстинкт этот не может согласиться с тем, что управляют им навязчи­вые идеи. Иррациональные бредни.

Иррациональные навязчивые идеи. Еще один окурок очертил дугу.

Фродо заметил, что вокруг потемнело. Он выругался себе под нос, видя, что небо затягивает­ся тучами, как, впрочем, и каждый день, когда начинал падать снег. Он опять выругался, теперь уже вслух.

Снег. Когда тот начнет падать, когда сделается гуще, сам он мало чего увидит сквозь зана­весь кружащих хлопьев. Слишком долго оттягивал, слишком долго сидел в этих развалинах, шмаля одну сигаретину за другой, размышляя неизвестно о чем. Он спешно стал подтягивать ремни рюкза­ка.

Погоди: после короткой вспышки паники пришло отрезвление. Ты не будешь видеть. Но ведь и тебя тоже не увидят. Он до боли сжал кулак. Фродо, сказал он сам себе, коротышка ёбаный. Помни, что говорил Вагнер. Страх убивает. А тебе нужно еще немножечко пожить.

По крайней мере – до самого Брока. Низушок скривился.

Редкие хлопья закружили в воздухе, когда Фродо вступал на покрытый трещинами асфальт шоссе.

Первые сожженные машины он увидел, когда справа проходил мимо гравиевой дороги на На­гошев и Турку. Вначале куча скрученного листового металла в канаве; только лишь присмотревшись поближе узнал "хаммер". Второй "хаммер" стоял посреди дороги, выжженный, опирающийся на обода колес. Шины сгорели, только лишь связки проволоки и кевларовой основы еще опоясывали края быв­ших колес. Проволока рассыпалась в рыжую пыль. Дозор сломанного наступления. Скорее всего, "трейсеры", разведывательные машины, подумал Фродо. Сейчас утверждать это было невозможно, характерная головка датчиков просто не сохранилась.

Низушок прошел мимо "хаммера", который стоял вот так с того самого момента, когда води­тель в последнем проблеске сознания нажал на тормоз, когда окружавший его туман превратился в огонь. Дальше дорога была пустой, только лишь на самом горизонте на ней маячили угловатые, чер­ные формы. Фродо ускорил шаг. Снег густел. Коротышка начинал уже радоваться этому, у него проклюнулась надежда на то, что снег сделается еще гуще, и тогда удастся проскочить незаметно. Какое-то время он раздумывал над тем, не сойти ли с шоссе и не пойти через лес. Только Кудряш предупреждал: в песке, уже не связанном корнями, не покрытом мхом сапоги будут грязнуть, ямы от вывернутых деревьев необходимо обходить. Уж лучше идти по шоссе, дорога, возможно, и открытая, зато короче. Фродо соглашался с этим, хотя в данный момент, когда снег падал редко, чувствовал себя словно на сковороде. Все время ему казалось, будто бы что-то следит за ним из-за мертвых дре­весных стволов, что какие-то глаза прослеживают каждый его шаг. И только выругался, когда до него дошло все несоответствие сравнения.

Он подсознательно прибавил скорости, все время разглядываясь, так что болела шея. Ниче­го. Тишина, мертвые пальцы древесных стволов, указывающих в небо. Густеющие неслышно спадаю­щие с неба хлопья. Далеко достать взглядом уже не удавалось: дорога затиралась, исчезала в кружащей белизне. И тут из нее проявилась наклоненная, угловатая коробка. Фродо остановился.