Сентябрь прошлого века. Сборник детективов

Толстые папки переписки с Тарасом, последнее письмо пришло в середине августа, Аля на него не ответила. Через не могу, начал читать, от конца к началу. Медленно, будто с трудом разбирал почерк. Не выдержал, отмотал на два года назад. Писем немного, ласковые, нежные. Двух незнакомых мне людей. Потом появился я, как бы случайно, в одном из писем. Бывший сестры. Еще раз. И еще.

Нежности прекратились. Писем стало сперва больше, потом вроде сошли на нет, потом…. Аля решила рассказать мне обо всем, у нее хранились фотографии, сделанные во время поездки в Ливан летом десятого, бесконечно давно от нынешней поры. Аля хотела показать несколько оттуда. «Когда ты меня вытаскивал из золотых рядов старого базара в Триполи, и когда мы ездили ночью на пляж в Джуние, нарушать местную мораль».

Обещала и откладывала, будто играла. Наверное так, не хотела рвать совсем, но не могла вернуться. Ей нравилось, как Тарас выходит из себя. Он обещал несколько раз прокрасться в наш дом и раздолбать злосчастный нетбук, Аля подзадоривала, он сердился еще больше… или тоже играл. Иногда, игра для Али становилась тяжела, вдруг, махом, она останавливалась, начинала сбивчиво объяснять что-то совсем странное, что не сможет вернуться, что сожгла мосты. И все это без привычных улыбочек. Тарас смолкал, а затем настаивал, признаваясь, что без нее он долго не протянет, она нужна позарез, он сможет простить, попробует, хочет ее видеть как прежде. И она не выдерживала натиска. Игра продолжалась.

Наверное, Яков прав, говоря о своей невиновности, письма к нему сухи и безлики, ответы такие же. Зачем брил пальцы, ради другой? Или себе одному смел признаться в отношении, всегда напрасном.

Были другие папки, другие имена, куда тоньше. Моя одна из таких. Невыразительная, ни к чему не обязывающая. Два человека вымучивали подобие отношений, признавались в том, чего бы хотели увидеть взаправду. Почему мне вообще пришло в голову, что я люблю ее? Только потому, что она первой пришла мне на помощь? И я внушил, что обязан ей всем. И зачем она тогда решила ответить тем же, неужто только потому, что я меньше других походил на Тараса. Лучший вариант, нет, не чтобы уйти, чтобы передохнуть и тогда наверное, вернуться.

Или в дело вмешались карты? Она больше года оставалась со мной, почему, несмотря на письма, шутки и признания, не уходила, не хотела возвращаться, хотела вернуться, но не могла. Что я для нее, от чего щит, к чему приложение, какого рода утеха?

Я отключился, положил нетбук на место, и долго смотрела на кровать. Мы устали друг от друга, но не хотели признаваться, что не нашли ничего. Мой отъезд как последняя попытка, лишь расшатал окончательно никак не выпадавший зуб мудрости. Когда я вернулся, первые же фразы сложились в новую ругань, все вошло на круги своя даже быстрее, чем я опустил чемодан на пол. Аля не стала вставать, встречать меня, продолжая валяться в неубранной постели. Сперва переругивались через стену, потом я вошел. Ссора стала крепче, она уколола, еще раз, потом, наверное, сказала что-то, не помню. Но подействовало как пощечина, я взорвался. Нож в руке, удар, я выдернул, чтоб нанести новый, чтоб избавиться, чтоб… не помню… и в этот момент замер.

– Руслан, – прошептала она. Больше ничего не помнил, подхватил чемодан, бросился прочь.

Бросил нетбук, выбрался в коридор.

Вышел в кухню, набрал номер Тараса.

Остался последний подозреваемый. Единственно верный.

– Я убил, – проговорили губы. – Только я не помню, как и за что. Но я убил. Можно мне прислать врача, мне нужны лекарства.

Тарас прибыл, кажется, едва я положил трубку. В окне показалась, взвизгнув тормозами, служебная машина, он торопливо выскочил с переднего сиденья, вместе с ним с заднего появился второй, в форме. Не знаю, кто это был, поскольку через минуту в дверях я увидел одного следователя.

Тарас стремительно прошел в комнату, я следом. Сердце не дрогнуло. Подумалось, когда вошел, а ведь можно доской с коридора припереть ручку, чтоб невозможно было открыть. И тогда будет поспокойней.

Он быстро разложил бумаги, вытащил из папки несколько чистых листов, подал ручку.

– Знаешь, я рад, что ты все для себя понял, – я кивнул, Тарас говорил эти слова раз третий или четвертый, не замечая. – Камень с души свалился.

– Я не чувствую.

– Это придет. Сейчас не чувствуешь, завтра ощутишь.

– Когда врач придет?

– До завтра потерпишь? Он на выезде, – я кивнул. – Хорошо. Тогда давай подведем итоги. Пиши в верхнем левом углу: «Руководителю следственного управления следственного комитета при прокуратуре РФ по…

– Не успеваю. А что я пишу?

– Заявление о чистосердечном признании. А, постой, у меня бланк был с собой, – он покопался в папке, выудил нужный лист, подал мне, вместе с ним выложил книжицу конституции, с замятым уголком в начале, раскрыл ее и плюхнул сверху. – Статья пятьдесят один, прочитай. Перед написанием, мы обязаны соблюсти все формальности. И вот, УПК, – плюх еще одна, потолще. Статья сто сорок два, тоже прочти.