Сентрал-парк

То же самое твердили мне все медики, к которым я обращалась. Исключение составил только один, заподозривший все-таки неврологическое заболевание и отправивший меня на УЗИ.

Предпочитая обороне атаку, я решила сыграть на опережение и спросить мнение светила – Клузо. Тот прописал мне кучу исследований и анализов. На прошлой неделе я провела в этом госпитале целый день: сдала спинномозговую пункцию и клинический анализ крови, сделала МРТ, PET-сканирование, всевозможные тестирования памяти. Клузо назначил мне новый прием на сегодня, чтобы сообщить все результаты.

Я чувствую себя уверенно. Главное мое ощущение – нетерпение: хочется поскорее вернуться к работе. На вечер у меня намечен праздник, встреча с подругами: Карин, Маликой и Самией. Мы ударим по коктейлям на Елисейских Полях и…

– Профессор вас ждет.

Секретарь ведет меня в кабинет, висящий прямо над Сеной. За рабочим столом – единственным предметом обстановки, похожим на гладкое, как зеркало, самолетное крыло, – сидит и щелкает по клавиатуре ноутбука Эварист Клузо. Вид у него не впечатляющий: всклокочен, бледен, морщинист, клочковатая борода. Можно подумать, что он ночь напролет резался в покер, злоупотребляя пивом. Под белым халатом косо застегнутая рубашка «Виши» и свитер неаккуратной домашней вязки, ни дать ни взять изделие вечно нетрезвой бабушки…

Но при своей кажущейся запущенности Клузо внушает доверие, подтверждением чему служит его профессиональный авторитет: в последние годы он внедрил новые критерии диагностики болезни Альцгеймера и стал основателем и руководителем Национального института проблем памяти – научного и медицинского учреждения из числа самых передовых. Когда в прессе или по телевизору упоминают болезнь Альцгеймера, Клузо неизменно оказывается первым в списке интервьюируемых.

– Здравствуйте, мадемуазель Шефер, пожалуйста, садитесь.

Несколько минут – и солнце заходит. В кабинете становится сумрачно. Клузо снимает очки в толстой оправе, смотрит на меня глазами филина и зажигает старую библиотечную лампу из латуни. Нажатие на клавишу ноутбука – и на стене загорается плоский экран. Полагаю, на него выведены результаты моих исследований и анализов.

– Буду с вами честен, Алиса: анализ ваших биомаркеров вызывает тревогу.

Я молчу. Он встает и принимается объяснять:

– Это результат МРТ вашего мозга. Вернее, гиппокампа – участка, играющего главную роль в механизме памяти и пространственной ориентировки… – Он целится в экран лазерной указкой. – Вот здесь заметна легкая атрофия. Для вашего возраста это ненормально.

Невропатолог дает мне время переварить услышанное и показывает новую картинку.

– На прошлой неделе вам сделали второе исследование – позитронную томосцинтиграфию. Вам ввели изотопный индикатор, помеченный радиоактивным атомом, способный переместиться в мозг и выявить возможный дефицит углеводного обмена.

Я не понимаю ни слова. Он пытается растолковать:

– PET-сканирование позволяет выяснить активность разных участков вашего мозга…

Я перебиваю:

– И что это дает?

Он вздыхает.

– Кое-где видны начинающиеся поражения.

Он подходит к экрану и тычет своей указкой в угол изображения.

– Видите эти красные пятна? Это амилоидные бляшки между нейронами.

– Амилоидные бляшки?..

– Белковые сгустки, приводящие к ряду нейродегенеративных заболеваний.

Все эти мудреные слова настойчиво стучатся мне в мозг, но я не желаю их слышать.

Теперь Клузо выводит на экран слайд с кучей цифр.

– Тревожащее сгущение амилоидных протеинов подтверждено анализом спинномозговой жидкости, взятой при спинномозговой пункции. Анализ показал также присутствие патогенных Тау-белков – свидетельство ранней формы болезни Альцгеймера.

Гробовая тишина в кабинете. Я раздавлена, у меня отшибло способность мыслить.

– Этого не может быть! Мне всего тридцать восемь лет…

– Так бывает, хотя и очень редко.

– Нет, вы ошибаетесь.

Я отвергаю такой диагноз. Мне известно, что эффективное лечение этой болезни отсутствует: нет ни чудо-молекулы, ни вакцины.

– Понимаю ваши чувства, Алиса. Пока что я бы посоветовал вам успокоиться. Сделайте паузу, подумайте. Пока что нет никакой необходимости менять образ жизни…

– Я не больна!

– С таким известием чрезвычайно трудно смириться, Алиса, – ласково воркует Клузо. – Но вы молоды, болезнь только начинается. Сейчас испытываются новые молекулы. Пока что в силу отсутствия эффективной диагностики мы обнаруживаем болезнь слишком поздно. Но все меняется, так что…

Не желаю больше его слушать. Вскакиваю и, не оглядываясь, покидаю кабинет.

* * *

Вестибюль. Шеренга лифтов, смотрящих во внутренний дворик. Бетонный лабиринт. Парковка. Урчание мотора.

Я опустила все стекла, мои волосы развеваются на ветру под ор радио. Звучит гитара Джо Уинтера из композиции «Further up the Road».

Мне хорошо, я жива. Не собираюсь я умирать. Впереди целая жизнь.