Сентрал-парк

Вокруг меня все вертится колесом, я сильно подшофе, я захлебываюсь от веселья. Меня пьянит свобода. Бег времени ускоряется. Минует полночь. Я обнимаю девчонок и тащусь в подземный паркинг. Третий подземный этаж. Освещение, как в морге. Запах мочи. Стук моих каблучков по бетону. Тошнота, дурнота. Я плохо держусь на ногах. Беззаботное опьянение за какие-то секунды сменяется черной тоской. Я уже подавлена, измучена. В горле ком, в башке вся эта новоявленная дрянь: мои мозги, атакуемые бляшками слабоумия, страх полного жизненного краха. Издыхающая неоновая трубка мигает и трещит, как сверчок. Я достаю брелок с ключами, дистанционно отпираю свою машину и падаю за руль. В глазах стоят слезы. Что еще за шум?.. На заднем сиденье кто-то есть! Я рывком оборачиваюсь. Из тени выплывает знакомое лицо.

– Ты охренел, Сеймур? Как ты меня напугал!

– Привет, Алиса.

– Что ты здесь забыл?

– Я дожидался, когда ты останешься одна. Мне звонил Клузо. Я за тебя тревожусь.

– Я что-то слышала про медицинскую тайну…

– Ему не пришлось что-либо мне раскрывать: мы с твоим отцом три месяца боялись, что это произойдет.

Я включаю в салоне свет, чтобы лучше его видеть. У него тоже глаза на мокром месте. Он вытирает их рукавом, откашливается.

– Решай сама. Мое мнение, что медлить нельзя. Ты сама меня учила ничего не откладывать на завтра, брать быка за рога и не отпускать. Потому ты и превосходишь остальных полицейских: ты не жалеешь сил, всегда первой встаешь из окопа, всегда наносишь упреждающий удар.

Я шмыгаю носом.

– Старику Альцгеймеру заранее не врежешь!

Вижу в зеркале заднего вида, как он открывает конверт и вынимает билет и брошюру c фотографией внушительного здания на берегу озера.

– Я слышал об этой клинике от матери, называется «Себаго Коттдеж Хоспитал», это в штате Мэн.

– Как туда попала твоя мать?

– Я же говорил, у нее болезнь Паркинсона. Еще два года назад она вся тряслась, жизнь у нее была сущий ад. Однажды врач предложил новое лечение: ей вживили два тонких электрода, соединенные с прибором-стимулятором под ключицей, чем-то вроде сердечного.

– Ты мне уже про это рассказывал, Сеймур. Сам же говорил, что электрические импульсы не мешают болезни прогрессировать.

– Пусть так, но самые докучливые симптомы ушли, ей стало гораздо лучше.

– Болезнь Паркинсона и болезнь Альцгеймера не имеют ничего общего.

– Знаю. – Он сует мне брошюру. – Но ты взгляни, что это за клиника: для борьбы с симптомами Альцгеймера там применяют глубокую церебральную стимуляцию. Первые результаты вдохновляют. Я нашел для тебя место в их программе, хотя это было очень нелегко. Я все оплатил, но тебе нужно отправиться туда уже завтра. Я забронировал авиабилет до Бостона.

Я качаю головой.

– Побереги деньги, Сеймур. Все это без толку, я издохну, и дело с концом.

– У тебя есть ночь на размышление, – не отступает он. – Отвезу-ка я тебя домой. Ты не в том состоянии, чтобы вести сама.

У меня не хватает сил, чтобы возразить. Я переползаю на пассажирское сиденье, уступая ему руль.

В 0:17 камера наблюдения фиксирует наш выезд из паркинга.

24 Нулевая глава

Где назревает опасность,

там грядет спасение.

Фридрих Гёльдерлин «Патмос»

Трайбека[8]. 4:50 утра

Три часа до первой встречи

Алисы и Гэбриэла

Телефон в номере 308 гостиницы «Гринвич» звонил долго, трубку сняли только после шестого звонка.

– Алло… – пробурчал сонный голос.

– Вас беспокоит служба портье, мистер Кейн. Прошу прощения за беспокойство, но вам звонит некий Томас Криг, он хочет с вами поговорить…

– Среди ночи? Который сейчас час?

– Скоро пять, сэр. Он сказал, что это очень срочно.

– Ладно, дайте его мне.

Гэбриэл с натугой оторвался от подушки, с кряхтением спустил ноги на пол. В номере было темно, но света от электронного будильника хватало, чтобы увидеть беспорядок. На ковре валялись выпитые бутылочки из мини-бара и одежда. Женщина, лежавшая с ним рядом, не проснулась от звонка. Задумавшись на несколько секунд, он вспомнил ее имя: Елена Сабатини, коллега из Флориды, встреченная накануне в лобби отеля. После нескольких мартини он уговорил ее подняться к нему в номер, где они познакомились теснее, опустошив мини-бар.

Гэбриэл потер себе веки и вздохнул. После отъезда жены он был сам себе противен: блуждающая душа, неприкаянный призрак, падавший все ниже. В голову пришла фраза Мартина Лютера Кинга: «Нет ничего трагичнее, чем встретить задыхающегося, заблудившегося в лабиринте собственной жизни человека». Фраза была ему впору, как перчатка.

– Гэбриэл! Алло, Гэбриэл? – надрывался голос в трубке.

Прижав ее к уху, Кейн встал с постели и задвинул дверь, отделявшую спальню от гостиной.

– Привет, Томас.

– Я звонил тебе в Асторию и на мобильный, но ты не отвечал.

– Наверное, батарейка села. Как ты меня нашел?

– Вспомнил, что на этой неделе проходит ежегодный конгресс Американской ассоциации психиатрии. Я позвонил в его секретариат, мне сказали, что сняли тебе номер в «Гринвич».

– Что тебе нужно?