Сепар

За окном уже выло и грохотало, посвистывали снаряды, пролетая мимо в тёмном небе. Елена Ивановна принялась звонить друзьям. Друзья ответили, что придут спасать собаку, и Елена Ивановна, покормив Чару и кошек, легла в постель. Но сон не шёл. Она привыкла за этот год спать под канонаду, но её беспокоило состояние Рыжухи, сидящей в одиночестве и в темноте глубоко под землёй, а это было хуже канонады и заснуть не давало. Елена Ивановна представляла, как Рыжуха лежит на дне колодца, и её охватывал ужас, который испытывала собака. Это была ловушка, яма, колодец, из которого собака не могла выбраться самостоятельно. Это походило на погребение заживо, только без засыпания землёй. И главное, Рыжуха не знала, выберется она или нет. Сейчас её, должно быть, охватило жуткое чувство одиночества и сиротства. Это было невыносимо, и Елена Ивановна стонала сквозь зубы от бессилия, мысленно подгоняя время к рассвету. Очутиться под землёй казалось ей несчастьем, хуже которого и быть не может.

«У человека, – думала она, – как и у животного, есть инстинктивный страх оказаться ниже уровня земли. Недаром древние греки поместили Аид, царство мёртвых, под землю. Да, – сказала она себе, – однако земля не только поглощает, как поглотила она Персефону, но и возвращает её на землю, чтобы цвела жизнь».

И вспомнила Елена Ивановна, как в детстве с замиранием сердца читала она рассказ Николая Гарина-Михайловского «Тёма и Жучка». Жучку злой человек бросил в старый заброшенный колодец в саду. Об этом мальчику Тёме рассказала няня. Ночью мальчик идёт к колодцу. Ему страшно, но он должен спасти свою собаку. Он обвязывается верёвкой и спускается в колодец. Обвязывает верёвкой Жучку. Вылезает наверх и вытаскивает собачку из колодца. Елена Ивановна вспомнила, как она плакала от жалости к Жучке и как восхитил её поступок храброго мальчика. Жучка, побыв некоторое время под землёй, была спасена и как бы возродилась. Это было символично.

«Завтра, – подумала, – я сама спущусь в коллектор. Лишь бы там были скобы. Если их нет, то придётся где-то добывать лестницу. С верёвками мне не справиться. Мужчины что-нибудь придумают».

Когда начался рассвет, канонада внезапно стихла, будто кто-то нажал на кнопку выключателя.

В девятом часу утра все – две подруги с мужьями – были на условленном месте. Однако, как выяснилось, ни у кого дома не нашлось подходящей веревки или лестницы. Пятеро человек шагали по пыльной степной дороге на запад под встающим над их головами жарким солнцем. Они обсуждали планы спасения собаки. Неподалёку была очистная станция. Было решено, что мужчины пойдут на эту станцию в поисках чего-нибудь, что помогло бы вытащить Рыжуху наверх, а женщины будут ждать у коллектора.

Более всего Елена Ивановна боялась, что вражеские гаубицы начнут стрелять днём, и прикидывала, что тогда делать.

– Ляжем на землю и будем лежать, авось пронесёт! – сказала Лариса.

– Можно к Рыжухе в коллектор прыгнуть, – предложила Ольга. И они засмеялись.

Была одна надежда, что стрелять не начнут. Всё зависело от везения.

На дороге то там, то здесь встречались им свежие воронки. Елена Ивановна вспомнила, как месяц назад по дачам били вражеские гаубицы. На дачах в это время были люди. Они спрятались в своих домиках. И снаряд влетел прямо в один из них. Это был дачный домик пятидесятилетней женщины, врача по профессии. Она тоже ушла в дом, когда начался обстрел. Домик был разбит вдребезги. Хоронить было некого.

Наконец дошли до коллектора. К их удивлению, в его жерло были вставлены два молоденьких деревца, очевидно погибших от осколков снарядов.

– Странно, – сказала Елена Ивановна. – Кто бы это мог сделать? Я этого не делала.

Мужчины отправились на очистную станцию. Женщины окружили жерло коллектора.

– Рыжуха, – крикнула вниз Елена Ивановна, – ты здесь? Мы пришли. Потерпи немного.

Снизу донеслось поскуливание.

– Не плачь, Рыжуха! Мы тебя спасём! Кто у тебя был?

– Смотрите, – сказала Ольга, – как посечены осколками деревья на склоне холма.

На дороге со стороны дач показался автомобиль. Через несколько минут возле женщин остановился старенький «Москвич». На его крыше была плашмя привязана длинная деревянная лестница.

Из автомобиля вышел живописно одетый старик: на голове – бандана из камуфляжной ткани, джинсы с прорехами на коленях и свободная пёстрая рубаха. Ни дать ни взять бывший хиппи. Старик отвязал лестницу и подошёл к женщинам.

– Где собака? – спросил он.

Они указали ему на дыру в земле.

– Щас! – сказал старик, положил лестницу у ног, вытащил из нагрудного кармана рубахи небольшую трубку и раскурил её.

– Собака чья?

– Моя! – сказала Елена Ивановна.

– Большая?

– Не маленькая.

– Злая?

– Вряд ли. Она ещё подросток.

– Ты что, о своей собаке не знаешь, злая она или нет?

– Она со вчерашнего дня моя, – нашлась Елена Ивановна. – А откуда вы узнали про собаку?

– Ополченцы мимо дачи ехали, спросили, нет ли лестницы, чтобы вечером собаку достать из коллектора. Ну, я подумал: чего до вечера-то ждать? Ополченцы поедут назад, а собака-то – вот она!

– В каком смысле – вот она? – нахмурилась Елена Ивановна.