Сепия (СИ)

Магда улыбнулась через силу, прикрыла глаза; Эрик не хотел оставлять супругу, но желание взглянуть на своих маленьких детей всё пересиливало: захотелось вспомнить свою реальность, окунуться в прошлое, когда он встречал любимую из роддома с букетом цветов, как они забирали малышей и ехали домой, представляя себе лучшую жизнь. От нахлынувших воспоминания на лице расцвела слабая, но улыбка; мужчина встал с кровати и медленно пошел за Бовой, которая, отодвинув старую шторку с крупными заплатками, вошла в детскую; в двух маленьких кроватках сладко спали близнецы. Они были такими крохотными, что Эрик даже не до конца понимал, как такие существа вообще были способны дышать. Пока повитуха пеленала Ванду, Леншерр подошёл к кроватке Пьетро, наблюдая за сыном: когда он забирал его и сестру из роддома, они не были такими… маленькими. Мужчина уже тянулся к младенцу, чтобы взять его на руки, погладить по редким белым волосам, как неожиданно произошел громкий хлопок, и Эрик резко повернул голову в сторону источника звука: дети в колыбельных начали плакать, и Бова, поняв, что-то произошло, ринулась к входной двери. Эрик кинулся вместе с ней, и, выбежав в коридор, оба застали уже засыпавший снегом порожек и заметённые следы. Магда ушла, убежала, оставив детей… Леншерр хотел догнать её, понять, что же случилось, как всё вновь начало разрушаться горящими кусочками; цвета тускнели, домик, повитуха и близнецы – всё тлело и распадалось. Вместо той ослепительной белизны неизвестного появилась чернота; Леншерр был один, вокруг – ничего; даже земли под ногами и того не было, сплошная черная бездна. А потом из пустоты бледными пузырями проступили сотни экранов, окружая его, паря в воздухе, и он смотрел в каждый из них, в которых видел эпизоды той самой жизни, где были повзрослевшие Пьетро и Ванда, но где не было Анны и Магды.

Никогда.

Леншерр наблюдал за своими детьми: вот Бова отдала близнецов семье бродячих цыган, воспитавших их в своих традициях; вот Пьетро и Ванда кочевали из одной страны в другую, пытаясь найти себе место в жизни, вот сам Эрик Леншерр, провозгласивший себя Магнето, спасший от разгневанной толпы юных мутантов, пригласил их вступить в его Братство, а много позже узнал, что они его родные дети… В другом окошке была показана полная жизнь Ванды: девушка повзрослела, влюбилась в такого знакомого Эрику андроида, но из-за сложного характера, из-за сложившихся обстоятельств, они не могли быть вместе, но до сих пор питали друг к другу тёплые чувства. Он гордился дочерью: она стала героиней своей страны, вступила в отряд «Мстители», много раз спасала мир, и второй раз вышла замуж за Вижна, став мачехой его дочери-андроида. И самое главное – любимая дочь - Алая Ведьма - была полностью здорова и могла контролировать свои эмоции, силу, саму себя. А Пьетро… Эрик видел в нём молодого себя: амбициозного авантюриста, следовавшего за своей мечтой. Его не сломила никакая травма, он никогда не знал, что значит быть прикованным к инвалидному креслу. Где его мальчик только не бывал, где не работал, но нашёл себя в организации «Икс-Фактор», специализирующейся на борьбе с преступностью. Пьетро самый быстрый мутант на свете, он герой в глазах общественности, почти что настоящая звезда. Но сердце Леншерра ёкнуло, когда он увидел, что сын, как и тогда, отдал своё сердце Семеле. Пусть по характеру она немного отличалась от той, к которой привык Эрик, но всё равно эта была та самая милая девушка. Только теперь ничего не препятствовало их счастью. Единственный барьер и тот был уничтожен.

Леншерр упал на колени, чувствуя, как его разрывало на части: убить дорогого ему человека, чтобы спасти свою семью – слишком большая цена за человеческое счастье. Мужчина плакал, слезы обжигали щеки; экраны с меняющимися картинками, связанные с его новым настоящим, раскалывались битым стеклом, падая в бездонную черноту; мир снова менялся, но чувствовалось некое повторение, особенно холод, что был характерен только одному месту. Эрик опустил голову, боясь поднять взгляд; вдруг та идиллия, что он увидел, тоже разрушится другой, более страшной правдой. Вдруг судьба его детей – всегда страдать? Он боялся посмотреть вперёд; мир заполнился вместо чёрных красок знакомыми тёмно-синими; он почувствовал, как в лицо хлещет вьюга, кусая мелкими снежинками, как ноги кололо от мороза, а эхо разносило по всему пустырю звуки шагов. Он вернулся назад, в горный хребет Вундагора; тёплый и милый домик старой повитухи можно было запросто забыть – здесь царил мрак и холод. Но шаги становились громче, и Эрик, сжав кулаки, встал на ноги и увидел то, чего совершенно не хотел: к нему, в одной ночной рубашке, босиком по снегу брела Магда, пытаясь согреть себя руками. Женщина походила на ожившую холодную статую, которая шла куда-то, искала кого-то… Магда, оступившись, чуть не упала в снег, но ловкие мужские руки успели поймать её; Эрик был призраком, но, возможно, что они оба давно мертвы, и уже совершенно не различали ни Рай, ни Ад, ни просто настоящее.

Они просто перестали существовать.