Септимий Север. Африканец на Палатине

Север, которому сообщали обо всех случаях дерзких разбоев Буллы, с которыми местные власти никак не справлялись, пребывал в крайнем раздражении. В 207 году в далёкой Британии начались военные действия с непокорными племенами независимой от Рима северной части острова. Там наместник провинции Луций Алфен Сенецион и легат II Августова легиона Юлий Юлиан добились успехов. И вот в это же время в сердце Империи, на италийской земле, где присутствует сам император, какой-то дерзкий разбойник остаётся неуловимым, да ещё и откровенно, а главное, прилюдно, издевается над властями уже два года подряд! Последовало высочайшее повеление трибуну из числа телохранителей принцепса непременно захватить вконец обнаглевшего бандита и доставить его живым. Во исполнение столь решительного поручения доблестный воин получил в своё распоряжение большой отряд конницы. Но главным стимулом должно полагать угрозу страшного наказания, если он с этим делом не справится. Трибун, зная, что Север не из тех правителей, кто шутит такими предостережениями, нашёл-таки способ изловить злодея. И прибёг он не к военной силе, каковой ему выделили предостаточно, но к хитрости, затребовав все сведения о деятельности и образе жизни Буллы. Оказалось, что у того есть любовная связь с некоей женщиной, у которой при этом был муж. Скорее всего, он догадался, с кем его супруга наставляет ему рога, и, что неудивительно, счёл за благо донести до властей эту скорбную для его семейного благополучия весть. Новость трибун немедленно оценил. Обиженного мужа он приветил и повёл через него тайные переговоры с любовницей неуловимого бандита. Ей трибун обещал совершенное освобождение от наказания за связь с преступным предводителем. Очевидно, что был он в своей просьбе и обещании очень убедителен, да и рогатый муж в деле усердно помогал, лелея мысль об отмщении. Короче, любовница Буллы, взвесив все обстоятельства, поняла, что наилучшим для неё исходом будет выдача властям возлюбленного. Наверняка ей были известны места укрытий, используемые славным разбойником. В одном из них он и был схвачен во время сна. Пещера, используемая Буллой для ночлега, должно быть, не имела второго выхода, да и застали его, судя по всему, врасплох. Была ли достойно вознаграждена любовница-предательница, неизвестно. Муж же её наверняка был счастлив достойным отмщением за свой поруганный семейный очаг.

Сама эта история о роковой роли женщины, губящей своего возлюбленного, сразу вызывает в памяти знаменитые предания. Как тут не вспомнить ветхозаветную Далилу, выдавшую обессиленного ею Самсона филистимлянам! Приходит на ум и Деянира, жена Геракла. Она, правда, мужа не предавала, но, дабы сохранить его любовь, натёрла плащ героя кровью кентавра Несса, не зная о том, что она ядовита. Несс ведь, умирая от стрелы Геракла, дабы не остаться неотомщённым, солгал Деянире о волшебном свойстве своей крови. Якобы, если натереть ею одежду Геракла, то тот никогда не разлюбит свою жену… И Геракл погиб в невероятных мучениях. Нельзя обойти также исторический пример. Клеопатра предала Антония в надежде на благосклонность Октавиана, но это её не спасло…

Мы не знаем, насколько правдива история поимки Буллы с помощью женского коварства. Но надо сказать, что весь рассказ об этом разбойнике Диона Кассия историк Томас Грюневальд, специально исследовавший мифы и реальность бандитизма в Римской империи, твёрдо полагает вымыслом³⁷. В то же время не стоит исключать, что подлинная история Буллы могла обрасти мифологическими подробностями.

О печальной судьбе схваченного смутьяна Дион Кассий сообщает, что тот предстал в Риме перед префектом претория Эмилием Папинианом, который спросил: «Почему ты стал разбойником?» Булла дерзко ответил: «А почему ты стал префектом?» После столь краткого диалога по приказу Папиниана, объявленного римлянам глашатаем, разбойник был отдан на растерзание диким зверям в цирке, «а его шайка была рассеяна – вот до такой степени вся сила этих шестисот человек заключалась в нём одном»³⁸.

Этот диалог префекта и пленника также вызывает в памяти исторические аналогии, причём разных времён и с участием разных исторических персонажей. К примеру, Марк Туллий Цицерон в своём трактате «О государстве» привёл разговор Александра Македонского с неким пиратом, давшим царю смелый ответ на его вопрос: «… ибо, когда его спросили, какие преступные наклонности побудили его сделать море опасным для плавания, когда он располагал одним миопироном, он ответил: «Те же, какие побудили тебя сделать опасным весь мир».³⁹ Несколько подробнее этот эпизод приводит Блаженный Августин в своём труде «О граде Божьем»: «Прекрасно и верно ответил Александру Македонскому один пойманный пират. Когда царь спросил его, какое право имеет он грабить на море, тот дерзко отвечал: «Такое же, какое и ты: но поскольку я делаю это на небольшом судне, меня называют разбойником; ты же располагаешь огромным флотом, и потому тебя величают императором».⁴⁰