Септимий Север. Африканец на Палатине

Тело убитого временщика было вышвырнуто из дворца. Скорее всего, его должна была постигнуть участь останков Сеяна, изувеченных беснующейся чернью и брошенных в Тибр. Север, однако, не позволил глумиться над телом того, кто долгие годы был его ближайшим соратником, и распорядился о погребении. Если все члены семьи Сеяна после его гибели были казнены, то дочь и сына Плавциана сослали на один из Эолийских островов на юге Тирренского моря, где они «влачили жизнь, полную страха, бесчисленных бедствий и лишений²⁵». Когда же после смерти Севера в 211 году власть перешла к Антонину Каракалле, то брат и сестра были убиты. Любопытно, что та же участь постигла и сообщников Бассиана по заговору – Сатурнина и Эвода. Удостоенные почестей сразу после гибели Плавциана они, как только их благодетель сменил отца на Палатине, были казнены. Очевидно именно потому, что лучше всех знали об истинных обстоятельствах расправы над временщиком.

Падение и гибель Гая Фульвия Плавциана не менее подробно, чем у Диона Кассия, описаны и у Геродиана. Но его версия этих событий совершенно иная. Заговорщиком, задумавшим убийство Севера и Антонина, у него является сам префект претория. Согласно Геродиану, временщик, встревоженный уменьшением своих полномочий, решил добиться для себя императорской власти, избавившись от обоих августов. Для осуществления задуманного префект попробовал воспользоваться услугами исключительно преданного ему трибуна Сатурнина (у Диона Кассия Сатурнин – центурион). Вроде как тот уже не раз выполнял некие тайные поручения префекта и умел хранить молчание. Более того, именно Сатурнин отвечал за смену ночной стражи во дворце и потому имел прямой доступ в императорские покои. Потому Плавциан подробно изложил своему сообщнику, что тот должен совершить на Палатине, подчеркнув, что такой сильный человек, как он, легко справится со стариком и мальчишкой (Северу шёл пятьдесят девятый год, к тому же он жестоко страдал от подагры. Каракалле было уже восемнадцать лет – возраст, совсем не мальчишеский.) Сатурнину были обещаны высшие почести в случае успеха. Но оказалось, что временщик плохо знал своего приспешника. Тот – человек, достаточно рассудительный, не захотел рисковать, добывая императорскую власть для Плавциана, но задумал изобличить его, выслужившись перед законной властью. Дабы у префекта не возникло сомнений в его преданности и готовности совершить двойное убийство, трибун склонился ниц пред временщиком, как перед императором. Но, тем не менее, Сатурнин попросил выдать ему письменное распоряжение, дабы выглядеть не просто убийцей, а воином, исполнившим приказ начальника. Плавциан якобы настолько был ослеплён жаждой высшей власти, что немедленно согласился. Более того, он дал указание трибуну сразу известить его о свершившемся, дабы он мог, своевременно явившись во дворец, захватить императорскую власть.

Имея такое убедительное доказательство злодейского умысла Плавциана, Сатурнин отправился на Палатин с единственной целью: известить императора о намерениях временщика. Геродиан упоминает, что трибун был родом сириец, а, значит, человек хитроумный, как и все восточные люди²⁶. Возможно, это и намёк на то, что, будучи уроженцем Сирии, трибун испытывал особое расположение к супруге Севера и потому не желал его убийства. Представ перед императором, Сатурнин всё честно ему изложил. Но вот Север якобы долго не хотел ему верить, сохраняя сердечную привязанность к Плавциану. Более того, принцепс даже стал винить в коварстве и изобретении клеветы своего старшего сына. Но твердость Бассиана, отрицавшего все обвинения, и письменный приказ, выданный самим префектом, заставили императора заколебаться. Последним аргументом стало предложение трибуна немедленно пригласить Плавциана во дворец, сообщив ему, что всё удалось и оба августа мертвы. Далее Геродиан подробно описывает сцену появления префекта в императорских покоях, где тот, изумлённый тем, что увидел Севера и его старшего сына живыми, тем не менее, не растерялся. Более того, в ответ на укоры Луция временщик так красноречиво и убедительно напоминал о своей былой преданности, что едва не убедил императора в своей невиновности. Но в этот самый момент его подвела распахнувшаяся верхняя одежда, под которой оказался защитный панцирь. Заметивший это Бассиан немедленно объявил доспех неопровержимой уликой, доказывающей злодейские намерения префекта. После этого молодой август, не советуясь с отцом и не запрашивая у того дозволения, приказал трибуну и другим вооружённым людям немедленно покончить с изобличённым врагом. «Те немедленно выполняют приказание юного государя, убивают Плавтиана и тело его выбрасывают на людную улицу, чтобы все его видели и чтобы враги надругались над ним. Так умер Плавтиан, потерявший рассудок в ненасытной жажде владеть всем и попытавшийся в конце жизни опереться на неверного подчинённого».²⁷