Серая Башня

Я попросил у хозяина небольшой котелок с водой или чайник, приготовил у очага отвар и с ним отправился наверх. Хозяин велел жене показать мне, где моя комната. Женщина, что угощала нас нутками, была весёлой и всю дорогу болтала без умолку. Я похвалил её нутки, и она просияла.

Пропустив меня в комнату, которую мне придётся делить с кем-то из спутников, она спросила, стесняясь:

— А что у вас за отвар? Знаете ли, я очень люблю готовить — и еду, и напитки, и даже отвары, так что мне было бы интересно узнать.

— Вряд ли вам будет интересен мой отвар. Это целебный отвар, помогающий при очень редком заболевании. Видите ли, я очень больной человек, и вынужден постоянно принимать отвары и лекарства, чтобы облегчить свою боль.

— О! Бедняжка… — жалостливо сказала она и скорчила сочувственную гримаску. — Мне так жаль. Желаю вам поправиться.

— Спасибо.

Она попрощалась и ушла.

Я достал из сумки пузырёк с лекарством, выпил его, затем съел порцию порошка, потом выпил отвар. После всех этих обязательных процедур можно было отправляться спать.

Я потушил свечу, разделся и лёг на кровать. В комнате было окно, и в него бил лунный свет. Струящимся, густым серебристым потоком он падал на пол.

Я положил рядом с собой перчатку — чтобы вовремя проснуться — а затем, наблюдая за лучами лунного света, прорезающими тьму в помещении, незаметно для себя уснул.

Глава 17 Падает-падает звезда в ночи (То слово)

Я брёл среди деревьев по краю рощи. Рядом начинался просторный луг, а через него тянулась разрушенная старинная стена. Стояла ночь. Над стеною проплывала огромная полная луна.

И ещё две, в других фазах.

Одна была убывающей, и от неё остался лишь тонкий полумесяц с рожками, смотрящими вправо, другая — тоже убывала, но от неё оставалось ещё целых три четверти.

Вдали упала звезда, и я услышал позади себя голос:

Падает-падает звезда в ночи,

Падает в тёмный пруд,

Мы плывём на лодочке

По волнам любви.

Я обернулся и увидел её. Она стояла посреди развалин, под древней аркой, и улыбалась.

Я расстроенно сказал:

Нету здесь волн,

И не в лодочке мы,

Тоскливо проходят

Дни нашей весны.

Она

Влюбилась в прекрасного парня,

Сбежала от папы и братца,

Принесла ему сердце моё,

А ему — лишь бы в лодку забраться!

Она ткнула пальчиком мне в грудь, и пальчик упёрся в чёрную крепкую броню.

Я

А что же — девице прекрасной

Не хочется плавать по волнам?

Пришла она в рощу ночную

Просто беседовать скромно⁈

— Хочется-хочется, — сказала она, развернулась и плавно скользнула во тьму, в проём арки, за разрушенную одинокую колонну, за стволы деревьев. Я последовал за ней.

Она сказала, не оборачиваясь:

Но разве не приятно

Наслажденье растянуть?

Разве не прекрасна

И награда, и к ней путь?

Я

Не в нашем случае, когда

Должны таиться мы, как воры.

И можем лишь издалека

Бросать мы друг на друга взоры.

И времени совсем уж нет,

Мгновение — вот наша вечность.

Она

У нас есть время! Сотни лет!

А рассуждать как ты — беспечность!

Когда-нибудь наши Дома

Помирятся, и вот тогда

Преград не будет перед нами,

Ничто не помешает уж,

Возляжем на постели красной,

Жена твоя — я, ты — мой муж.

Я

Какие сотни лет, позволь,

Когда и миг сулит мне муки,

Страдания, тоску и боль —

Миг, когда мы с тобой в разлуке⁈

Она остановилась и повернулась ко мне.

— Я чувствую всё то же, что и ты… — сказала она печально.

Она обняла меня, и наши грудные доспехи гулко стукнулись. Мы рассмеялись.

Я сказал:

Пожалуй, лучше снять броню.

Здесь нам ничто не угрожает.

Столица, город К’хронааль —

Дикозверей здесь не бывает.

Мы в считанные секунды избавились от брони и остались в выходных нарядах. Одежды на нас были полупрозрачны и отливали серебристым, золотистым, розоватым — в зависимости от того, как поворачивалась ткань и падал свет. Длинные волосы её струились водопадом до самой земли. Взгляд её был томный и пробуждающий желание, украшения на ней, пульсируя, сияли — будто дышали светом.

Мне очень понравилось, что под её прозрачной одеждой не было белья, ни вверху, ни внизу, всё было явлено взору.