Серая кошка в номере на четыре персоны

— Ради бога! Его интересовал всего лишь адрес магазина «Чай-кофе». Пойдем. И учти, я страшно замерзла.

— Так тебе и надо! — буркнул он, успокаиваясь. — Будешь знать, как болтать со всякими…

— Теперь буду, — покорно вздохнула она и зябко передернула плечами. — Пойдем, а?

Через полчаса они высадились из такси у многоэтажки на Рязанском проспекте. Тетка обрадовалась его приезду, захлопотала, засуетилась — маленькая седая старушка, неприметно и тихо доживавшая свой век в огромном и шумном городе.

— Только не затевайте ничего, — предупредил он. — Мы на несколько минут.

— Да как же так?! — ужаснулась старушка. — В кои-то веки появляешься и — на тебе! Нет уж, милый, никуда я вас не отпущу. Посидим, чайку попьем. Отогреетесь с холоду… Да что же это я — все с тобой, да с тобой, а про гостью и позабыла совсем! Раздевайтесь, голубушка. Давайте-ка я за вами поухаживаю. Племянничек мой ни за что не догадается. В азиях вырос. Дикарь. Шлепанцы хоть подай, увалень! Да не те — красные, они потеплее.

Продолжая говорить без умолку, она проводила их в комнату с единственным заставленным цветами окном, перегороженную старинной с полинялыми драконами шелковой ширмой, за которой, видимо, стояла кровать, усадила на древний диван, недовольно отозвавшийся басовитым ворчаньем пружин, сменила скатерть на столе и кинулась в кухню: «Я на минутку, не скучайте, телевизор посмотрите пока что!..»

Телевизор тоже был старый, как и все в этой комнате, «КВН» с линзой перед крохотным экраном, и он вдруг подумал, что совершил непоправимую глупость, приведя ее сюда с собой в это уютное, по-старушечьи опрятное и все-таки безнадежно тоскливое обиталище.

С теткой он никогда не был особенно близок, но она осталась единственной родственницей по материнской линии, и он считал своим долгом навещать ее всякий раз, когда приезжал в Москву.

— Знаешь, а мне здесь нравится!

— В самом деле? Что же именно?

— Все. — Она обвела комнату взглядом. — Такое не каждый день увидишь.

«Умница ты моя!» — подумал он с благодарностью.

— Что, по-твоему, вон в той плоской коробочке?

— Посмотрим. — Он встал с дивана и подошел к шкафу. — В этой?

— Да. Только неудобно, наверное.

— А что тут такого? — Он улыбнулся. — Мне простительно: в азиях вырос.

Плоская, с портсигар величиной коробка оказалась миниатюрной шахматной доской из какого-то тяжелого материала. Из нижней ее части выдвигалась тонкая планка-ящичек, и в нем — каждая в своем углублении — хранились резные фигурки.

— Слоновая кость, — определила она. — Индия. Примерно десятый век.

— Ты думаешь?

Она пожала плечами.

— Эксперты, конечно, определят точнее.

— Послушай, откуда ты все знаешь?

— Когда-то увлекалась историей искусства. Сыграем?

— Самое время. Представляю, какие будут у хозяйки глаза.

— Ее нет дома.

— Где же она?

— По-моему, пошла в гастроном.

Ни слова не говоря он вышел из комнаты и минуту спустя вернулся, смущенно почесывая переносицу.

— Фантастика. Ее действительно нет. Даже выходную дверь на ключ заперла. Боится, что удерем… Но ты-то откуда знаешь?

Она продолжала невозмутимо расставлять фигурки на шахматной доске.

— Во-первых, я слышала, как щелкнул дверной замок.

— Предположим.

— Во-вторых, на кухне давно кипит чайник: слышно, как стучит крышка.

Он прислушался.

— Верно. А насчет гастронома?

— Ну, это совсем просто. Видишь гвоздик возле двери? Когда мы вошли сюда, на нем висела пустая авоська. Теперь ее нет.

— Может, заодно скажешь, когда она вернется?

— Авоська?

— Ну, пусть авоська.

— Минут через пятнадцать.

— Разыгрываешь?

Она улыбнулась и покачала головой.

— Вспомни, как мы сюда добирались.

— На такси.

— Похвальная наблюдательность. Так вот, ближайший гастроном, по-моему, находится возле троллейбусной остановки, там, где мы разворачивались, чтобы подъехать к дому. Начинай. Твои белые.

— Нечестно, — запротестовал он, поворачивая доску. — Не по-рыцарски.

— Ладно. Только потом не говори, что и проиграл из чисто рыцарских соображений.

Возвратившаяся из гастронома тетушка застала их за третьей партией, которую он, как и две предыдущие, безнадежно проигрывал. Положив своего короля на бок, — ничего другого не оставалось, — он решительно поднялся из-за стола.

— Пойду потороплю, а не то мы тут, до вечера застрянем.

На кухне, колдуя над сковородой, тетушка осторожно поинтересовалась его спутницей.

— Просто знакомая, — ответил он, чувствуя, что краснеет.

— Жаль, — вздохнула тетушка. — А я уж было обрадовалась, наконец-то невеста. Красивая женщина. И умная, видать.

— Пожалуй, даже слишком, — буркнул он, нарезая хлеб. Старушка взглянула на него, но ничего не сказала.

В Москве моросил дождь. Чавкал под ногами тающий снег. Автобусы разбрызгивали по сторонам грязно-серую кашицу. Пахло бензиновой гарью и мокрым асфальтом.

В первом попавшемся магазине он купил первое, что подвернулось под руку — темно-синий с поросячьим хвостиком на макушке берет, — и тут же, возле прилавка, натянул на слипшиеся холодными прядями волосы.

— Смешон?

Она отрицательно качнула головой.

— Тебе идет. А главное — не простудишься.