Серая невеста Лиллехейма

Ингри неожиданно пришла в голову абсолютно безумная идея.

– Старая индейка! Старая индейка! – закричала она, размахивая руками. – Старая индейка!

А затем «старая индейка» в сопровождении Лукаса побежала вниз по склону. И в том сумасбродном беге действительно было нечто индюшачье.

– Ты из ума выжила, Ингри!

– Старая индейка! Лезь на чертову тропу, Берит! – Кричать, бежать и размахивать руками оказалось тяжело, и Ингри перешла на шаркающий шаг. Руки всё равно продолжали привлекать внимание. – Старая индейка! Старая индейка!

И она с ужасом поняла, что сглупила.

Обзор закрыл призрачный силуэт, и первые волки обежали Ингри. Буквально обтекли ее, как бурная вода обходит препятствие. Она попыталась броситься назад, но ее тело оказалось во власти холодного и мертвого объятия.

Кристофер прижался к ней, не давая обернуться, чтобы увидеть трагедию. Где-то насмешливо завопила чайка.

– Пусти меня, ради бога, Кристофер! Пусти! – Ингри забилась, не в силах побороть объятие мертвеца. Мир стал мутным от слёз и глухим от вопля. – Берит! Берит, девочка моя! Берит! Господи! Берит!

Но стрекот автомата уже захлебнулся и сменился коротким вскриком. Слишком коротким, чтобы он принадлежал живому человеку. Словно из розетки выдернули штепсель. Жизнь ушла.

Ингри рыдала, прижавшись к плечу мертвого сына. Тот ничего не говорил, но она поняла, что сейчас он наблюдает за Берит. Возможно, каким-то образом помогает ей. Но не как живой помогает живому. Как мертвое, что нашло мертвое.

Огромной тенью проскользнула чудовищная волчица. Проплыла рядом массивной тушей. Ингри вскинула пистолет, но Кристофер мягким движением опустил ее руку. Женщина заревела в голос и не сразу сообразила, что холодная грудь мертвеца исчезла.

Ингри опустилась на колени. Налетевший ветер сбил шлейф слезоточивого газа и со стуком погнал шашку вниз по камням. Волков не осталось, и она обернулась. Оборотни с легкостью преодолевали начало тропы. Сифграй бежала за ними легкой трусцой, иногда делая огромные прыжки вверх, чтобы обогнать того или иного зазевавшегося хищника.

Волки шли за детьми.

Примерно в двадцати пяти метрах от себя Ингри увидела Шакальника. Шахтер как раз вставал на ноги и подтягивал здоровой рукой оброненное кайло. Лицо Ингри исказилось, когда она вскинула пистолет и нажала на спусковой крючок. Пули чиркали на безопасном расстоянии от Шакальника, но он всё равно заторопился.

– Я буду ждать тебя дома, малышка! – проорал шахтер, обращаясь к удалявшейся Сифграй. – Ты слышишь? Возвращайся скорее, я наберу тебе ванну! – После этого он со смехом засеменил прочь.

Ингри отбросила оружие и только собиралась встать, как заметила испуганные, застывшие от ужаса глаза Лукаса. Пёс пережил худшие мгновения в жизни.

– Всё кончилось, малыш. Всё кончилось. – Она погладила дрожавшего Лукаса. – Мне уже не подняться туда, но мы сделали всё, что могли, да?

Она побрела к Берит. Девушка смотрела в небо безжизненными глазами, словно укоряя синеву за ее цвет. Горло сержанта было разорвано. Один-единственный укус. «Укус милосердия», – почему-то подумала Ингри.

– Кристоферу нужна компания, – с любовью прошептала она.

109. И пришел волк

Километр не такое большое расстояние. Но только в одном случае: если ты шагаешь по лужайке или на худой конец по галечному пляжу. И тогда всё тебе в радость: шум прибоя, птицы, легкая усталость, выступившая соленым приветом на лбу. Километр не такое большее расстояние… только если ты не тащишься на продуваемом горном плато, опасаясь с воплем сорваться в какую-нибудь трещину, или подвернуть ногу, или быть съеденным. Здесь тысяча метров превращается в тысячу вздрагиваний и тысячу ударов сердца, уложившихся в одном.

Так что километр не такое большое расстояние, когда он не напоминает полосу препятствий.

Примерно так думал Дима, пока шагал с остальными к другой стороне Подковы Хьёрикен. Многие еле переставляли ноги, даже страх стал вроде тупой зубной боли, к которой привыкаешь. Синее августовское небо заполняли тени, похожие на грозовые. Легкий сумрак сотворил из их маленькой колонны крошечных призраков.

А потом у одного из призраков случился припадок.

Андеш с воплями растолкал детей, вцепился в Диму и, тряся его, заорал:

– Согласись, мальчик! Согласись с ней! Она и ее хвост ждут тебя! Ждут!

Последнее «ждут» он буквально провыл, заставив всех оцепенеть от ужаса. Это холодное, волчье «Жду-у-ут!» разлетелось по плато, словно загадочная команда. Дэгни, шагавшая с Фридой впереди, отшатнулась.

– Вот теперь он точно сошел с ума, – с безразличием заметил Арне.

Словно подтверждая диагноз, Андеш стиснул пальцы на шее Димы, и глаза того полезли на лоб – от удивления и нехватки кислорода. Просто дети решили немножко подушить друг друга. Что такого?

– Пусти!..

– Прекрати, Андеш! – Франк вцепился в брата, пытаясь оттащить его от хрипевшего Димы.

– И пришел волк! – орал Андеш, ни на миг не ослабляя хватки. – И пришел волк! И пришел волк!

– И пришел волк, – повторила Дэгни бесцветным голосом.