Серая невеста Лиллехейма

Ингри вновь погрузилась в мысли, как в старое болото. Твари с черными глазами, притворявшиеся волками, охотились на детей, это она знала точно. Сколько же крох встретило начало ночи? Если бы она находилась в Козьей Норе четвертого августа после обеда, то знала бы нужное ей число. Пятьдесят три ребенка. Именно эти цифры озвучил Андеш. Сейчас же детей не набиралось и двадцати.

Скамьи муниципалитета час назад были выставлены как положено, и люди, к мрачному удивлению Ингри, расселись в строгом соответствии с тем, как они провели эту ночь.

Справа, если смотреть прямо на вход, сидели те, кто пришли в муниципалитет посреди ночи, будучи человеком. Те, кто воочию узрели ужасы превращений и теперь вздрагивали от любого звука, походившего на рычание.

Слева расположились те, кто не только провели ночные часы вне стен муниципалитета, но и ни черта не помнили. Волки в овечьих шкурах.

Средний ряд заняли те, кто выживали у себя в чулане, гараже или на чердаке. Здесь же сидели смешанные семьи: оборотни и их близкие, нашедшие в себе силы, чтобы простить дьявольскую трансформацию мужа, жены или брата.

И ни одной улыбки в волнующемся море красных глаз.

Ощущались дикое смирение и тщательно скрываемые гнев и бешенство. Все ждали обещанных ответов, чтобы уже тогда заявить свое право на скорбь, месть или безумие. Кошмары Лиллехейма охлаждали горячие головы не хуже ледника, но куда лучше действовал вид двух автоматов. Берит положила свой на стол, а Сульвай так и вовсе не снимала оружие с плеча, чем заслужила множество уважительных взглядов.

Ингри потрепала Лукаса по загривку и еще раз окинула взглядом собравшихся.

В правом ряду крутил в пальцах сигарету Курт Хальворсен – их язвительный ангел. Рядом морщился глуховатый Яльмар, помогавший Ингри на Утесах Квасира. Это ему распороли бок до ребер. Он теперь напоминал заклеенный, закипавший чайник, на котором собирались капли пота. В том же ряду находились Астри Финстад, муза эротических сновидений подростков Лиллехейма, работавшая в «Золотой челке», и Юдит Рённинг, няня Андерсенов. Сандра Хоконсен, Стина Бакке и другие дети, спасенные Ингри и Берит, тоже сидели здесь.

Из левого ряда тянул голову Олсен Дале, второй доступный Лиллехейму медик, бросая на Курта робкие взгляды. Прямо перед Олсеном тихо переговаривались Хелен Андерсен и Оскар Янсен, напарник сгинувшего Матса. Теперь-то липким любовничкам ничто не мешает. Там же – радиолюбитель Альф Дален, сходивший с ума от Берит; Эрик Йертсен с загадочной и мечтательной улыбкой; братья Рёд, явно успевшие раздавить не одну упаковку пива.

Центральный ряд занимали представители той самой кроваво-золотой середины. Эджил с виноватой улыбкой прижимал к себе Арне и Сигни, и те обнимали его в ответ; Петтерсоны верили друг другу. Следующую скамью заняли новички – семейство Хегай. Лео и Диана зажали между собой сына. Казалось, мальчик выступал барьером в какой-то чудовищной недосказанности. За ними сидели братья Нурдли и сестры Андерсон. Дэгни была чертовски зла на свою мать. Рядышком примостилась Лисбет Мартинсен, чью пропавшую дочь искали всем Лиллехеймом, а когда нашли, пожалели об этом.

Были и другие, но Ингри напоследок отметила лишь двоих – Патрика Мёллера и Карин Энгер. Старая гнида, жившая напротив Петтерсонов и не выдавшая бы даже Гитлера, и директор общей школы Лиллехейма стояли в дверях.

– Не пора ли начинать? – Ингри вопросительно взглянула на сержанта.

– Да, пожалуй.

Берит проверила установленный микрофон на гибкой ножке и заняла место по центру. Рядом присела Сульвай и поправила экран работавшего ноутбука, чтобы ей было лучше видно. Потрескивание разогретого пластика оказалось единственным шумом во внезапно сгустившейся тишине.

Нараставшее напряжение грозило вылиться во что-то скандальное – крик, выстрел, хохот или что-то в этом роде. Но этого не случилось, потому что бледная Берит всё-таки заговорила.

– Прежде чем я произнесу хоть слово, посмотрите сперва на это, – произнесла она таким сухим голосом, словно ее мучила жажда.

Сульвай бросила быстрый взгляд на притихший зал и стукнула по клавише ноутбука.

Проектор заработал, плеснув на экран за столом невероятный видеоряд, подошедший скорее фильму ужасов, нежели просмотру в муниципалитете.

Эджил Петтерсон, запертый в камере предварительного содержания в полицейском участке Лиллехейма, сбрасывал с себя одежду. Перепуганный и дрожащий капитан «Кунны» прямо на глазах превращался в огромного волка – одну из тех тварей, что ночью терроризировали городок. Трансформация была отвратительной и до тошноты анатомически подробной. Когда волк, потерпев неудачу в попытке высадить решетку, забросил одежду под лежак и залез под него сам, зал сотряс мощный вздох изумления.

Видео закончилось и раздался первый крик.

– Ты, ублюдок, я не верил, но подозревал, что это ты! – проорал Олсен, тыча пальцем в сторону Эджила. Медик вскочил со своего места со злым и перекошенным лицом. – Еще когда мы осматривали тебя, я понял, что ты не остановишься! Скольких ты прикончил этой ночью, а? Троих? Пятерых? Десяток?!