Сердце Абриса

   Пошатываясь, Рой приблизился ко мне, сжал плечи и склонился так, что наши лица оказались на одном уровне.

   — Никогда. — Его дыхание пахло алкоголем. — Хорошо слышишь? Никогда, ни при каких обстоятельствах его воспоминания о тебе не вернутся.

   — Ясно, — оторопелая и раздавленная, я судорожно сглотнула подступивший к горлу комок слез. — Тогда я заставлю его полюбить меня заново.

   — Ты совсем идиотка?

   — В таком случае, может, мне тоже глотнуть Золотых капель?! — с яростью выкрикнула я, стряхивая его руки.

   Знахарь отступил, с протяжным стоном растер лицо ладонями.

   — Меня тошнит от самого себя!

   — Ты сделал то, что должен был, — медленно вымолвила я. — Как я могу тебя обвинять? Лучше Кайден без воспоминаний, но живой, чем убивший себя из-за воспоминаний. Не находишь?

   Рой смотрел долго, пытливо. А потом вдруг положил руку мне на затылок и осторожно привлек к груди. Мы обнялись, тесно и с болью, так обнимаются близкие друзья, пережившие одинаковую утрату.

   — Дурочка, ты слишком добрая, — пробормотал во всклокоченные волосы.

   — Ты тоже меня не знаешь. Я эгоистка и вовсе не добрая.

В Абрисе чувствовалось неизбежное увядание лета. Низкие тучи ложились на рогатые горные пики, и на улице, несмотря на позднее утро, царили сумерки. Частил мелкий дождь. Нацепив непромокаемый безразмерный плащ, я вышла во двор и оглядела фасад дома с темными потеками. Со стороны было совершенно незаметно, что горный коттедж превращен в тюрьму.

   Присев, прямо на дорожке с помощью стило я нарисовала светлую руну «третий глаз», открывающую скрытое колдовство. Знак блеснул розоватым всполохом, а когда погас, но на стенах загорелись сотни темных рун, покрывавших дом от фундамента до крыши. Я присвистнула от восхищения. Идеальная магия! Она опутывала жилище, но совершенно не ощущалась. Руки чесались изучить артефакт, создающий подобное сложное колдовство. Стоило потушить «третий глаз», как знаки на стенах тоже исчезли. Прежде чем вернуться в дом, я предусмотрительно затоптала ногой выжженный на земле контур.

   Рой проснулся. Растрепанный, болезненно-бледный он жадно пил из бутылки какое-то снадобье. Судя по виду, знахарь искренне сожалел, что не помер от опьянения еще вчера, потому что сегодня чувствовал себя живым трупом.

   — Доброе утро? — ухмыльнулась я.

   — Не издевайся, — прохрипел он, оторвавшись от горлышка, и вытер рукавом рот.

   — Виски?

   — Настойка от похмелья, — болезненно морщась, он открыл крышку ковшика, стоявшего на очаге, и дернулся, когда в лицо пахнуло влажным паром. — Что это?

   — Острая похлебка по рецепту Валерии Уваровой, — отрапортовала я. — Кайден утверждает, что острая еда помогает от похмелья, но каша деда Вудса — это насмешка над кулинарией.

   Стянув дождевик и переобувшись в домашние туфли, я усадила страдающего знахаря за стол и, стараясь не греметь посудой, чтобы у него не звенело в больной голове, принялась накрывать завтрак. Поставила перед Роем миску с похлебкой, нарезала хлеб, выложила на тарелку подтаявшего сливочного масла. Сама уселась напротив и скомандовала:

   — Ешь, пока горячее.

   От еды шел ароматный дымок.

   — Ты проходила курсы идеальных хозяек? — сморщился он от мигрени и снова схватился за бутылочку с пряным травяным снадобьем.

   — Нет, — улыбнулась я. — Несколько лет жила вдвоем с отцом. Пришлось научиться готовить.

   — Что ты делала на улице? — Рой подул в полную ложку.

   — Проверяла, какой замок стоит на доме.

   Не донеся до рта ложку, знахарь поднял глаза от еды и одарил меня напряженным взглядом.

   — Ты хотел попасть на погребенье отца, — пояснила я. — Нам надо разорвать поводок и заблокировать охранное заклятье, чтобы никто не догадался, что ты освободился. Ничего сложного. Я вполне способна разобраться с артефактом, боевая магия, как правило, примитивная. Хотя должна отдать должное тому, кто тебя привязал — он мастер своего дела. Дом светится от рун, как праздничная гирлянда, но магии совершенно не чувствуется. Почему ты не ешь?

   — Я очень смутно помню вчерашний день и совершенно не помню ночь. Даже не помню, когда ты вернулась, — тихо произнес Рой. — Что я еще забыл?

   — Не беспокойся, по дому, в чем мать родила, ты не бегал, — сыронизировала я.

   — А что я тебе рассказал еще, кроме того, что мой отец…

   Скрывать было глупо.

   — Все.

   — И ты кормишь меня завтраком? — указал он на тарелку.

   — Предлагаешь в отместку тебя отравить? — невесело усмехнулась я и постаралась поскорее перевести беседу на менее болезненную тему:

— Когда тебе надо выехать, чтобы успеть на обряд?

   — На закате крайний срок.

   — Тогда поторопись. У меня времени всего полдня, что бы разобраться в чужой магии.

   Я не выпустила знахаря из-за стола, пока он не доел все до последней ложки. Кажется, после острой похлебки и ударной дозы снадобья Рой действительно почувствовал себя относительно сносно, по крайней мере, бледность ушла, хотя под глазами все равно лежали черные круги, а руки мелко дрожали.

   Из своей спальни он спустил в кухню окованный металлом ларец со знакомым знаком Вудсов на стенке. Когда я откинула крышку, то обнаружила внутри лежавший в деревянной колыбели шар, покрытый поблескивающими рунами.