Сердце ангела

Эпифани уставилась на свои сложенные на коленях руки.

— Мне больше сказать нечего. — Она встала, бодрая и деловитая. — Мне пора. Я уверена, у вас полно работы.

— Я как раз ею и занят, — заметил я, поднимаясь.

Она сняла свое пальто с вешалки.

— Полагаю, вы были серьезны, когда говорили насчет конфиденциальности?

— Все, что вы мне рассказали — строго конфиденциально.

— Надеюсь. — Она улыбнулась. Улыбка была искренней и не рассчитанной на какой-то результат. — И все же, несмотря на мою интуицию, я вам верю.

— Спасибо. — Я обогнул стол, когда она открывала дверь.

— Не беспокойтесь, — бросила она. — Я сама найду выход.

— У вас есть мой номер?

— Я позвоню, если что-нибудь услышу, — кивнула она.

— Позвоните в любом случае.

Она снова кивнула и исчезла. Я стоял у стола не двигаясь, пока не услышал, как за ней закрылась дверь наружной комнаты. И только после этого схватил «дипломат», сорвал с вешалки пальто и запер контору.

Приложив ухо к наружной двери, я дождался, пока закрылись дверцы автоматического лифта и вышел. Коридор был пуст. Слышны были лишь стук арифмометра и жужжание электробритвы мадам Ольги, которой та устраняла непрошенные волоски. Я ринулся к пожарной лестнице, и прыгая через три ступени, заспешил вниз.

Глава двадцать пятая

Я опередил лифт на добрых пятнадцать секунд и ожидал его на площадке, чуть приоткрыв дверь пожарного входа. Эпифани прошла мимо меня на улицу. Я последовал за ней. Мы вместе свернули за угол и спустились в подземку.

Она села на поезд местной линии. Я вошел в следующий вагон и, едва поезд тронулся, вышел из него и встал на подрагивающую металлическую платформу над буфером, откуда удобно было следить за ней через окно в двери. Эпифани сидела прямо, сжав колени и устремив взгляд на цепочку реклам над окнами вагона и через две остановки вышла на Колумбус-Серкл.

Она пошла на восток вдоль Центрального парка, мимо Мэйн-Мемориэл, с его влекомой морскими коньками колесницей, отлитой из спасенных с затонувшего корабля пушек. Пешеходов было мало, поэтому я мог держаться от девушки даже так далеко, чтобы не слышать стука ее каблуков по десятиугольным асфальтовым плитам, окаймляющим парк.

На Седьмой — авеню Эпифани свернула к центру. Сначала она принялась высматривать номера домов, а затем почти побежала мимо Атлетического клуба и украшенного скульптурами жилого комплекса Алвин-Корт. На углу 57-й улицы ее остановила пожилая дама с тяжеленной продуктовой сумкой, и мне пришлось подождать в дверях магазина нижнего белья, пока Эпифани подскажет ей дорогу.

Я едва не потерял ее, когда она перебежала через улицу с двухсторонним движением на красный свет. Я растерянно стоял у края тротуара, но тут Эпифани замедлила шаги, изучая номера домов над магазинами, расположенными вдоль Карнеги-Холл. Прежде чем передо мной загорелась зеленая надпись «ИДИТЕ», я заметил, как она останавливается в конце квартала и входит в здание. Я уже знал адрес: 881, Седьмая-авеню. Там жила Маргарет Круземарк.

Убедившись, что правый лифт поднял Эпифани на одиннадцатый этаж, я вошел в соседний, попросив лифтера отвезти меня на девятый.

На этаж Маргарет Круземарк я поднялся по пожарной лестнице, оставляя позади лихорадочный ритм чечеточного класса и далекие переливы сопрано. Через несколько секунд я оказался у двери со знаком «скорпиона»…

Положив «дипломат» на потертый коврик, я щелкнул замочками. Сверху в «аккордеонных» перегородках торчали пачки липовых формуляров, придающие чемоданчику официальный вид, но под фальшивым дном я хранил свой профессиональный инструмент: «набор грабителя» из особо прочной стали, контактный микрофон с миниатюрным магнитофоном, десятикратный бинокль фирмы «Литц», фотоаппарат «Минокс» с подставкой для пересъемки документов, коллекция отмычек, никелированные стальные наручники и заряженный «Смит и Вессон-Сентенниэл» 38-го калибра с корпусом из облегченного сплава.

Я извлек контактный микрофон и подсоединил к магнитофону наушник. Это была отличная штука. Стоило поднести микрофон к поверхности двери, и я слышал все, что происходило в квартире. Если рядом кто-то появлялся, я ронял магнитофон в карман рубашки, а наушник сходил за слуховой аппарат.

Но коридор пока был пуст — лишь эхо вибрирующего сопрано сливалось где-то вдали с фортепианными арпеджио. В комнате был слышен голос Маргарет Круземарк:

— Мы не были близкими подругами, но я очень уважала твою мать.

Эпифани что-то пробормотала в ответ, и предсказательница продолжала:

— Я часто виделась с ней перед тем, как ты родилась. Она владела «силой».

— Вы долго были обручены с Джонни?

— Два с половиной года… Со сливками или с лимоном, дорогая?

Очевидно, пришла пора чаепития. Эпифани выбрала лимон и сказала:

— Моя мать была его любовницей, когда вы были с ним помолвлены.

— Милое дитя, не думаешь ли ты, что я этого не знала? У нас с Джонни не было друг от друга секретов.

— Поэтому вы с ним и порвали?