Сердце Ардии

— Он справится, — уверенно сказал Мильбен. — Он всегда был сильнее меня. Не представляю, что бы делал, окажись мой папаша таким утырком.

— Неправда! Ты очень сильный и…

— …и сломался, когда Ондар причинил тебе боль!

Неожиданно эльфийка вскочила и щёлкнула его по носу.

— Мы ведь уже закрыли эту тему!

— Прости…

Тави вернулась на место и улыбнулась.

— Лучше расскажи, как вы с ним познакомились.

Мильбен сделал ещё глоток. Историй из детства у него оказалось припасено немало, а девушка только и рада была их послушать. Пару раз она даже звонко расхохоталась, когда парень рассказывал, как их дуэт впутывался в очередную передрягу, и друзья потом наперебой врали, стараясь взять всю вину на себя. А уж когда дело дошло до их наблюдений за навиретами Стальных, юноша и сам погрузился в мечты.

— Из тебя выйдет отличный егерь! — внезапно посерьёзнев, заявила эльфийка. — Не в пример всяким там…

— Считаешь?

— Уверена! Я ведь говорила, что тебе идёт синий.

Щёки Мильбена покраснели.

— Ну а что ты? — Он наконец-то решился задать давно терзавший вопрос. — Ты ведь рассказывала, что дочка Первого… значит, ты своего рода эльфийская принцесса?

Зейхейрка снова залилась смехом.

— Это немного не так работает. — В красных глазах словно промелькнула искорка. — Первого избирает клан, а не кровь. За силу, ум и безоговорочную преданность…

— То есть тебе не придётся потом возвращаться и наследовать власть?

Девушка хмыкнула.

— Даже захоти я стать новой Первой, никто бы мне не позволил. Я ведь теперь самая обычная бродяжка.

Эти слова она произнесла без тени сожаления.

— Вот и нет! Ты сама сказала, что теперь мы с Кенратом твой клан!

Ответом стала улыбка.

Менестрель, до того игравший что-то весёлое, начал перебирать струны в медленной и очень красивой мелодии. Тави узнала её — эту песню она слышала ещё в Закатном, правда, тогда её предпочитали исполнять женщины.

— Потанцуем? — предложила эльфийка и, не дожидаясь ответа, схватила Мильбена за руку.

Вниз по реке, навстречу судьбе

Дева уходит прочь.

В сердце пылает страсть к приключениям,

Ведомая только мечтой.

Юноша чувствовал себя в высшей степени неловко, покачиваясь в такт музыке, придерживая девушку за талию. Он почти не слышал мелодию — её перекрывали стук собственного сердца и тёплое дыхание Тави, положившей голову ему на плечо.

— В прошлый раз твоё желание потанцевать кончилось для нас плохо…

— Плевать.

Там, где деревья шепчут легенды,

Где горы встречают рассвет,

Дева бредёт, сомнений не ведая,

В город на чуждой земле…

Со временем спокойствие девушки передалось и ему. Шаг за шагом, поворот за поворотом Мильбен растворялся в танце и музыке. Зал кабака, гости, больные земли, Восточная Ардия, Тысяча Лун, даже запропастившийся куда-то Кенрат больше не волновали. Целый мир вокруг будто расступился, унося юношу по волнам фантазий.

В голове сам собой возник образ девушки, бесстрашно пустившейся в путь по волнам неведомой реки. Вниз по течению, навстречу судьбе.

Красивой, смуглокожей девушки с белыми волосами и алыми, словно два затухающих уголька, глазами.

Девушки, которую он прижимал к себе, боясь, что та в один миг растворится, как сновидение в памяти после рассвета.

Долгие годы займёт это странствие,

Встречи, разлуки, радость и боль.

Вниз по реке, навстречу судьбе,

Но как же страшно одной…

— Ты не одна, — шепнул юноша, заметив, как вздрогнуло остроконечное ухо.

— Не одна, — повторила Тави.

Губы погрузились в жар. Для Мильбена этот поцелуй стал первым в жизни, и сердце, которое только-только угомонилось, снова начало биться в таком бешеном ритме, будто делало это в последний раз.

В страхе парень машинально попытался отстраниться, но разорвать по-эльфийски крепкие объятия ему оказалось не под силу. И за это он был благодарен.

— Ты мой клан, — сказала девушка, когда мелодия остановилась. — И мне плевать, что думают об этом все эльфы мира!

Союзы людей и эльфов в мире под Тысячей Лун не приветствовались ни той, ни другой стороной, особенно вторыми. Конечно, пускай время от времени сердца представителей двух народов и переплетала судьба, но такие пары обычно становились изгоями. Их браки не благословляла церковь, а многие эльфы так и вовсе клеймили сородичей, связавшихся с людьми, извращенцами.

Для человека же разделить жизнь с эльфом означало обречь любимого на одинокую старость — людской век вдвое короче, и когда один уже покроется морщинами, другой едва ли достигнет первых седин. Не говоря уже о том, что детей в таких парах быть не могло.

Но сейчас Мильбена и Тави это не волновало, как не беспокоил и пропахший сыростью застарелый матрас в комнате наверху, ключи от которой вручил всё тот же толстяк. Сейчас они принадлежали только друг другу, а эта ночь принадлежала им.

***