Сердце Черной Пустоши. Книга 3

– Ну конечно, моя дорогая! Конечно! Видят светлые боги, как я хотела посетить вас еще вчера, и чего стоило сдержать свое неуемное и не всегда уместное любопытство! Но принцесса устала, сказала я себе, она долго ехала, и, конечно, сама жаждет увидеть все великолепие двора во всей красе. Но сдержись, дорогая Мари, сдержись! Завтра принцесса Черной Пустоши поблагодарит тебя, когда ты представишь ее свету, а что касается опалы, моя дорогая, вряд ли на это стоит обращать внимание. Не так давно я сама пребывала в немилости. Но наш обожаемый правитель, его величество преславный Радилит, да славится имя его, весьма отходчив, особенно, когда дело касается женской красоты. И, готова поспорить, как только увидит вашу прелесть на предстоящем балу, тут же сменит гнев на милость!

Надо признаться, после этой тирады я смотрела на леди де Моро с открытым ртом, часто хлопая ресницами, забыв о наставлениях Бенары. Графиня, должно быть, говорила бы и дальше, но заметив выражение моего лица осеклась и принялась всматриваться с каким-то новым чувством.

– О светлые боги, – наконец, прошептала она, а я прикрыла рот. – Нет, не может быть, но это так! Вы действительно… Вы правда были влюблены в своего покойного мужа, Черн… его высочество Сварта! О боги! Вот это новость! Вот это, что называется, «сенсансьон»! Ах, как это мило, как это просто и провинциально мило! Так примите же мои самые искренние соболезнования, на этот раз действительно искренние, дорогая моя!

Я часто заморгала и склонила голову, растерявшись, не зная, как реагировать на такие слова. Но истинным чутьем слышала, как искренне раскаивается графиня де Моро. Поэтому не смогла встать и покинуть веранду, как хотелось сделать это сразу, а просто тихо произнесла:

– Спасибо, уважаемая… графиня. Позвольте и вам…

– Ах, оставьте, – остановила она меня, обмахиваясь веером. – Старый граф отбыл на Звезду два месяца назад и до сих пор не знаю, как прийти в себя от счастья. О, меня слишком хорошо знают в свете, чтобы каждое принесенное мне соболезнование звучало торжественнее, чем поздравление с новым кругом или днем покровителя!

Я замолчала, не зная, что на такое ответить и подумала, что от меня соболезнования по поводу вдовства никогда не прозвучат как поздравление, а поэтому лучше воздержаться от любых слов. Чтобы немного скрасить неловкую паузу, а также прояснить кое-что для себя, я осторожно спросила:

– Вы что-то говорили об опале, госпожа графиня. Должно быть, я или ослышалась, или неправильно вас поняла. Что значит, опала? Ведь мы с виконтом де Жероном только вчера прибыли ко двору, а я и вовсе не была здесь с тех времен, как была маленькой девочкой…

– Да-да, со времен раскола! – перебила меня леди де Моро и поежилась, словно ей стало зябко. – Жуткая страница нашей истории, брр-р… Да что же непонятно насчет опалы, милая? Ведь его величество не принял вас вчера, об этом весь двор уже знает. Все только об этом и говорят! Думаете, если бы вас вчера принял наш пресветлый правитель, сейчас только одна я навещала бы вас? Как бы не так! Не все здесь могут похвастаться бесстрашием, как я! Но ничего, ничего, дорогая, сегодня же на суаре у герцогини де Мадлен все непременно увидят, какая вы лапочка, и это, конечно, сыграет вам на руку, потому что когда находишься в опале, поверьте, по себе знаю, связи при дворе могут ой как помочь!

– Суаре? – недоуменно переспросила я. – Это значит, званый вечер? Но простите, графиня, я не имела удовольствия быть представленной герцогине де Мадлен, и уж точно не могу похвастаться приглашением на это славное событие.

– Это ничего! – воскликнула де Моро. – Мои рекомендации, по-вашему, ничего не стоят? Вы пойдете со мной и точка, слышать ничего не хочу!

– Прошу меня извинить, – сказала я тихо и таким сухим тоном, что де Моро замерла, часто хлопая ресницами. – Никакие светские мероприятия я посещать не собираюсь. Развлечения вообще не входят в мои планы. Я здесь только по приглашению его величества, преславного Радилита, да славится имя его. И, если бы не это приглашение, не покинула бы Пустошь. Как вы осведомлены, я в трауре, и как изволили проницательно догадаться, безумно любила своего мужа, поэтому сразу после разговора с его величеством, который, надеюсь, состоится уже совсем скоро, отбуду в Черную Пустошь.

Когда я закончила говорить, графиня де Моро, наконец, догадалась прикрыть открытый рот веером.

– Сенсансьон! – пробормотала она. – Да вы… Вы святая, принцесса! Но даже будучи такой, как можно отказывать себе в невинных, совершенно невинных, уверяю вас, развлечениях, как суаре у госпожи Мадлен! О, вы не знаете, что это за женщина, миледи! Она покровительствует художникам, поэтам, магам изящных ремесел… Клянусь небом, вы не пожалеете, ни на миг не пожалеете…

– Нет, – отрезала я, и, когда графиня хотела что-то возразить, попросила: – И давайте больше не будем возвращаться к этому разговору.

– Как скажете, – вынужденно согласилась графиня и ловко поймала бумажного голубя, который спикировал прямо на наш стол.